Дочитав газету, Дэниэл протянул руку к телефону. Он был слегка удивлен, услышав в трубке голос Мюррея.
— Поздравляю, кажется, конференция прошла блестяще. Твои слова попали во все газеты.
— Спасибо. — Мюррей был явно польщен. — По-моему, общественное мнение понемногу меняется. Люди начинают понимать, кто мы такие и чего желаем добиться. Ну, а ты как?
— Фактически я пока даже не начал работать. Просто сижу здесь, и все. Если так пойдет и дальше, я скоро сойду с ума.
— Не понимаю, — удивился Мюррей. — Ты говорил с Дэйвом?
— Я никак не могу ему дозвониться, а на местах никто не знает о моем назначении. Я здесь, как в тюрьме.
— Хорошо, я поговорю с Макдональдом.
— Если тебе трудно, то не надо, — отказался Дэниэл. — У тебя и так проблем хватает. Послушай, может, мне лучше уехать?
— Нет, нет, я поговорю с ним. Если у тебя какие-то проблемы, я должен их решить.
— Ты мне ничего не должен. — К тому же, я давно не видел сына. Мало того, что он растет без матери, так у него сейчас нет отца.
— Побудь здесь до конца месяца. Если к тому времени ничего не прояснится, уезжай.
— Хорошо.
Дэниэл положил трубку, достал бутылку виски и повернулся к окну. Шел дождь, фонари один за другим выключались, и город медленно погружался во тьму.
Дэниэл почувствовал себя узником. Он подошел к двери и выглянул наружу. В офисе уже никого не было, и только в дальнем углу склонилась над пишущей машинкой какая-то девушка. Часы показывали пять.
Да, в профсоюзе изменилась не только организация. Раньше штаб-квартира была для людей домом, после работы они не расходились, а собравшись вместе в одной из комнат, вели долгие разговоры о настоящем и будущем. Сейчас же профсоюз ничем не отличался от любого другого предприятия. В пять часов уже никого не было.
Держа в руках стакан, Дэниэл подошел к девушке.
— Что вы занимаетесь?
— Печатаю отчет для мистера Джерарда. Он потребуется ему в понедельник утром.
— Мистер Джерард? Из какого он отдела?
— Из юридического.
— А вас как зовут?
— Нэнси.
— Скажите, Нэнси, вам правится работать в профсоюзе?
Нэнси опустила глаза и взглянула на машинку.
— Работа, как работа, — ответила она.
— Нет, я хочу спросить, почему вы пошли именно в профсоюз? — Дэниэл слегка изменил свой вопрос. — Вы хотели помогать рабочему движению, участвовать в борьбе за улучшение условий труда или пришли просто так?
— Я не очень понимаю, о чем вы говорите, — сказала Нэнси. — Я пришла по объявлению и, хотя здесь платят только пятнадцать долларов в неделю, стала работать.
— Вы считаете, у вас плохая зарплата?
— Обычно за такую работу платят девятнадцать долларов в неделю. Но сейчас трудно найти новое место.
— Создайте профсоюз и начните бороться за повышение зарплаты. — Дэниэл улыбнулся. — Хотите выпить?
— Нет, спасибо, мне надо закончить работу.
— Хорошо, — Дэниэл повернулся и пошел к кабинету.
— Мистер Хаггинс! — окликнула его Нэнси. — Можно задать вам вопрос?
— Пожалуйста.
— Извините, здесь ходят разные слухи по поводу того, что вы здесь делаете и в каком отделе состоите. Вы довольно таинственный человек…
— Вы когда-нибудь слышали о тюремном отделе? — засмеялся Дэниэл.
— О тюремном? По-моему, нет.
— Так вот, я оттуда.
Когда Дэниэл вышел из офиса и направился к стоянке, дождь еще не кончился. Заведя мотор и включив фары, он задумался. Ехать домой не имело смысла. Он уже прочитал все сегодняшние газеты, и мысль о вечере у радиоприемника с бутылкой не привлекала его. Сначала он подумывал отправиться в кино, но, решив, что это не развеет тоски, повернул на юг, к заводу «Рипаблик Стил», где он когда-то помогал создать отделение профсоюза. Остановившись у бара, он вошел и огляделся. Бар заполнили шахтеры, отдыхавшие после проведенного в пикете дня. У стены стояли транспаранты: «Рипаблик Стил бастует», «Даешь нормальную зарплату!». Некоторые были отпечатаны в типографии, но большую часть написали сами рабочие.
Подойдя к стойке, Дэниэл заказал двойную порцию виски. Пока бармен выполнял заказ, он посмотрел в зал. Виски пили только двое, остальные держали в руках пивные кружки. Забастовка многое изменила в жизни рабочих, в том числе и их алкогольные пристрастия.
Когда бармен поставил на стойку стакан виски, взял долларовую купюру и выложил сдачу, Дэниэл, направляясь к столику, вдруг услышал, как из глубины зала кто-то окликнул его.