— Все это мы уже проходили, — сказал он. — Теперь они вздуют цены, а мы будем расплачиваться за их политику. Когда им надо было провести за наш счет индустриализацию арабских стран, мы согласились, потому что они сказали, что бензин сразу подешевеет. Теперь мы видим, насколько он «подешевел». Сейчас нас просто пытаются шантажировать, и единственный способ бороться с этим — послать на ближний Восток наши военные корабли. У нас есть для этого все основания. Пострадает не только национальная безопасность Соединенных Штатов, но и благосостояние граждан. Мы говорим президенту и Конгрессу: направьте туда флот!
Выступление отца вызвало в прессе противоречивую реакцию. Многие в открытую называли его ура-патриотом, клеймили как сторонника просионистской и антиарабской политики. Отец отвечал спокойно.
— Мы не для того участвовали в двух мировых войнах, — говорил он, — чтобы теперь позволить арабам и нефтяным компаниям обогащаться за наш счет. Мы долго боролись за свои права и многого добились, но, если мы сейчас уступим, то мы сами, а может быть, и вся Западная цивилизация окажемся в руках Каина.
Теперь все это было уже в прошлом. Отец умер, и никто, кроме меня, больше не слышал его голоса. Интересно, подумал я, когда он все-таки меня отпустит?
— Когда ты узнаешь меня, Джонатан.
— Я и так знаю тебя, отец. С самого детства.
— Это ты только так думаешь. — Отец говорил непривычно ласково. — На самом деле ты начал узнавать только сейчас.
— Узнавать что?
— Кто я и откуда.
— Кто ты был, — поправил я.
— Это с какой стороны посмотреть. — Отец усмехнулся.
— По-моему, ничего не изменилось. Каким я тебя представлял, таким ты и остался.
— А я никогда и не менялся. Я всегда буду таким, каким ты меня себе представляешь. Точно так же, впрочем, как и ты.
— Послушай, отец, я уже устал от этого путешествия. Мне надоели открытия. Я возвращаюсь домой.
— Просто сейчас ты остался один. Но не торопись. Твое путешествие скоро закончится и, вернувшись домой, ты сможешь хорошенько все обдумать.
— Интересно, что еще мне предстоит узнать?
— Что такое любовь. Ты увидишь, что только полный идиот может оттолкнуть любящего человека.
— Я устал, отец. Я возвращаюсь домой.
— Не спеши. — Голос отца стал резким. — Лучше посмотри на дорогу, тогда ты сразу поймешь, почему по ней не проехала ни одна машина, и почему ты оказался в этом самом месте и в это самое время.
Я взглянул на дорогу. В миле от меня, поблескивая серебристым радиатором, с холма спускался белый «роллс-ройс». Когда он подъехал поближе, я увидел за рулем белокурую девушку. Крыша машины была поднята, и волосы девушки свободно развевались по ветру. За несколько метров до меня девушка затормозила.
Сначала никто из нас не произнес ни слова. Мы просто смотрели друг на друга, почему-то не в силах оторвать глаз. Девушка была прекрасна. Светлые, казавшиеся на солнце почти белыми волосы спадали на плечи, обрамляя лицо с высокими скулами, резко очерченным ртом и твердым подбородком. Но больше всего меня поразили ее глаза — светло-серые, с голубым оттенком. Я поймал себя на мысли, что глаза кажутся мне знакомыми, но где я их видел, не мог вспомнить.
Наконец девушка улыбнулась. Ее белые зубы сверкнули на солнце, а глаза на мгновение стали ярко-голубыми.
— Шалтай-болтай сидел на стене, — тихо, но довольно отчетливо произнесла она.
— Шалтай-болтай свалился во сне, — механически ответил я.
— Вся королевская конница…
— Вся королевская рать…
— Не могут Шалтая-болтая собрать! — Последние слова мы произнесли вместе и засмеялись.
— Шалтай-болтай — это ты? — спросила девушка.
— Не знаю. Ты думаешь, это возможно?
— Кто знает… — серьезно сказала она.
— Брось. Это лишь детские стишки.
— Тогда зачем ты сидел на заборе?
— Пока ты не приехала, я сам этого не знал, а сейчас знаю. Я ждал тебя. Я уже хотел уйти, но меня уговорили посидеть еще немного.