— Я буду агитировать местные отделения Конфедерации участвовать в фонде.
— Больше никто не может этим заняться? Например, Мозес или Джек?
— Нет, на местах люди пойдут только за мной.
— И надолго ты уедешь?
— Вообще, программа составлена так, что к рождению ребенка я уже вернусь.
— Хорошенькие новости, — неожиданно рассердилась Маргарет.
— Чем ты недовольна? — спросил Дэниэл. — Я же сказал, что буду здесь, когда ребенок появится на свет.
— А что буду делать я? Сидеть здесь и смотреть на живот?
— Ничего не поделаешь, работа. И вообще, прекрати вести себя как ребенок.
— Конечно, мне только семнадцать, — обиженно произнесла Маргарет. — Но я веду себя не как ребенок, а как женщина, которая должна рожать и которая хочет, чтобы ее муж был в этот момент рядом.
Дэниэл молча посмотрел на жену. Господи, ей, действительно, только семнадцать. Занятый своими делами, он совсем забыл, что их разделяют тридцать девять лет и для наведения моста через эту пропасть требуется большое искусство.
— Извини, Маргарет, — серьезно сказал он, беря ее руку. — Я не стал бы уезжать, если б мог поручить это кому-нибудь другому, но это могу сделать только я.
На стене снова зазвонил телефон, и Маргарет, высвободив руку, взяла трубку.
— Это твой друг мистер Майами Ланский Гангстер или как его там, — неприязненно сказала она. — Возьми трубку. Говорить с ним, насколько я понимаю, тоже можешь только ты.
Глава 12
Голос Ланского звучал спокойно.
— Ты помнишь, где мы встречались в последний раз?
— Да.
— Тебе удастся незаметно добраться туда?
— Попробую. Если они не отстанут, я вернусь домой.
— Нам срочно надо поговорить.
— Сколько вы еще там пробудете?
— Два часа.
— Хорошо, попробую сейчас приехать.
— Если не удастся, позвони мне завтра во Флориду. По возможности не из дома, чтобы не привлекать внимания.
— Хорошо.
Повесив трубку, Дэниэл повернулся к Маргарет.
— Мне сейчас надо на некоторое время отъехать.
— Я боюсь, — встревоженно ответила Маргарет. — Мне кажется, от этого Ланского исходит какая-то опасность.
— Не бойся. Мне ничего не грозит. — Подойдя к окну, Дэниэл посмотрел на улицу. Было уже темно, но голубая машина все еще стояла на освещенной фонарем площадке перед его домом. Странно, почему они остановились на самом видном месте? Неужели они хотят его запугать?
Телефон зазвонил снова. Это был Хоффа.
— Я сейчас в Детройте. Ты был прав, сегодня к нам приходили из комитета Маклеллана.
— Что им было нужно?
— Архивы, но они ничего не получили. Мы спустили их с лестницы.
— Кто конкретно приходил?
— Какой-то Боб Кеннеди. Он назвался старшим советником, но, по-моему, он прежде всего большой пройдоха. С ним были еще двое. — Хоффа помолчал. — Кстати, за тобой все еще следят?
— Они стоят перед моим домом. Я могу видеть их из окна.
— Ну, и что ты думаешь?
— Пока у них ничего нет. Они сами не знают, к чему придраться, и просто ждут.
— Знаешь, я поговорил с нашими адвокатами. Они считают, что архивы следует показывать только в том случае, если нам предъявят ордер на обыск. Здесь, кстати, тоже можно кое-что сделать.
Дэниэл задумался.
— Сейчас фонд важен для нас, как никогда, — наконец сказал он. — Здесь все законно, и никто не посмеет нас ни в чем упрекнуть. В конечном счете, фонд открыт для всех.
— Судя по тому, что тебя ищет Ланский, не так-то все чисто. Они тоже хотят свою долю и считают, что мы обязаны ее отдать.
— Они хотят слишком многого.
— Это может кончиться плохо, они готовы на все.
— А мы не готовы? — засмеялся Дэниэл.
— Хорошо. — Хоффа вздохнул. — Если тебе понадобится моя помощь, позвони.
— Когда мне понадобится помощь, звонить будет поздно.
— В любом случае, будь осторожен, — сказал Хоффа. — Желаю удачи.
— Спасибо. — Постояв у телефона, Дэниэл набрал номер Мозеса. — Мне нужна твоя помощь. Приезжай ко мне, остановись за домом и жди.
— А в чем дело?
— Ничего особенного. Мне надо ненадолго отъехать, и я не хочу, чтобы люди Маклеллана висели у меня на хвосте.
— Минут через пятнадцать приеду.
— Жду.
Дэниэл повесил трубку и вернулся к дивану. Маргарет, не отрываясь, глядела на него.
— Сейчас за мной приедет Мозес. Я выйду через заднюю дверь.
— Ты от кого-то прячешься?
— За мной несколько недель следят люди из сенатского комитета по труду и занятости, а уехать нужно так, чтобы они ничего не заметили.