Дэниэл обернулся.
— Вы думаете, мне нужна помощь? — спросил он.
— Я знаю.
— Спасибо, мэм. Очень вам благодарен.
Официантка смочила в воде полотенце. Тело Дэниэла было покрыто синяками, и он, хотя делал все, чтобы не выдать боли, вздрагивал при каждом прикосновении. Дважды омыв его, официантка взяла бритву. Из раны над бровью струилась кровь.
— Это мне не нравится, — сказала официантка. — Утром нужно вызвать врача, чтобы он наложил пластырь, иначе останется рубец. — Взяв полоску ткани, она обмотала Дэниэлу голову. — Пусть пока будет так, а я сейчас принесу что-нибудь, чтобы остановить кровь.
Она вернулась с большой упаковкой «Джонсон и Джонсон», уверенно открыла пачку и, оторвав кусок бинта, укрепила его на ране.
— Вот и все, можете вытираться.
Дэниэл завернулся в полотенце. Видя его неуверенные движения, официантка протянула ему руку.
— Все в порядке?
Дэниэл кивнул.
— Вам, наверное, нужно отлежаться. Сейчас принесу вам поесть.
— Это будет замечательно, — ответил Дэниэл, вытираясь полотенцем. — Скажите, здесь есть телефон?
— В ресторане.
— Сначала я должен позвонить. — Он провел пальцем по лицу и тихо сказал: — Вы знаете, сегодня меня впервые побрила женщина.
— Хорошо?
На какое-то мгновение он показался ей совсем молодым.
— Хорошо, — ответил он. — Но мужчину это может испортить.
— Пойду приготовлю вам завтрак. Кекс и яичница подойдут?
— Прекрасно, я приду минут через десять.
Глава 2
Брюки, купленные у кассира, оказались слишком велики, их пришлось затянуть ремнем. Одевшись, Дэниэл пошел в ресторан, где его ждал завтрак. Съев яичницу и допив кофе, он с довольным видом откинулся на спинку стула.
— Великолепно, — сказал он.
Официантка улыбнулась.
— Вы ели так, что мне кажется, после завтрака эти брюки станут вам впору.
— Честно говоря, я сам не подозревал, насколько был голоден, — виновато сказал он. — У вас нет сигар?
— Конечно, есть. «Тампа спешлз». Настоящие гаванские. Пять центов штука.
— Как раз то, что нужно нашим людям, — засмеялся Дэниэл. — Хорошие сигары за пять центов. Дайте две.
Официантка отошла к стойке и принесла небольшую коробку. Взяв две сигары, он зажег одну, а другую спрятал в карман.
— Спасибо, — поблагодарил он, глядя сквозь клубы дыма на официантку, все еще державшую в руках спичку. — А теперь скажите, где у вас телефон?
Официантка показала на висевший аппарат. Допив кофе, Дэниэл поднялся, а официантка вытерла со стола, отнесла посуду на кухню и вернулась в зал.
За стойкой, как всегда, восседал кассир.
— Я очень устала и хочу уйти домой.
— Устала? С чего бы это? — спросил он. — Ты, по-моему, пока еще ничего такого не сделала. Ночью работы было немного.
— Когда нечего делать, время тянется очень медленно.
— Ладно, побудь еще полчаса, а потом можешь идти, — кассир обернулся на звон провалившейся в телефонный аппарат монеты.
— Междугородняя? Я хотел бы поговорить с Вашингтоном, Капитолий, номер 2437.
Монета выскочила обратно. Дэниэл молча стоял возле телефона, докуривая сигару, потом заговорил снова.
— Пожалуйста, продолжайте вызывать. Там должен кто-нибудь быть. Они обязательно подойдут.
Наступила пауза. Затем Дэниэл вновь взял трубку, и в его голосе послышались властные нотки.
— Продолжайте вызывать, девушка, — сказал он. — Телефон у нас стоит внизу, а все, наверное, отдыхают наверху. Если телефон позвонит подольше, они услышат.
Видимо, в Вашингтоне все-таки подошли к телефону.
— Мозес, это Дэниэл Б… — тихо сказал он. — Нет, пока жив. Из ада, по-моему, еще никому не удавалось позвонить… Да, они вернулись в Канзас-Сити. Я это знаю точно. Скажи Джону и Филу, что мы вели себя, как недоумки. Когда мы приехали, они все уже подготовили. Кто? Полицейские и итальянцы. Там нечего было делать. Последние три дня я проездил на машине с макаронниками. Я знал, что, стоит им избавиться от меня, забастовке настанет конец. Если бы рабочие продолжали бастовать, я был бы уже покойником. Они высадили меня на шестьдесят шестой автодороге, недалеко от Сент-Луиса. Звоню из придорожной гостиницы. Кстати, вы должны мне новый костюм.
Дэниэл затянулся, слушая ответ собеседника.
— Нет, все хорошо, — хрипловато сказал он, когда тот замолчал. — Меня немного потрепали, но бывало и хуже. Вообще, я хочу ненадолго съездить на родину, настало время взять отпуск. Хочу немного побыть один, подумать о своей жизни.