— Что случилось? — спросил подбежавший полицейский, который, увидев в руках Дэниэла дубинку, принял его за своего.
— По-моему, кого-то задавило машиной, — спокойно ответил Дэниэл.
— О Господи! Ты когда-нибудь видел такое?
— Нет.
Завернув за угол, Дэниэл выбросил дубинку, добрался до первого попавшегося бара, заказал виски.
— Как там забастовка? — спросил его бармен.
— Не знаю. Я нездешний.
Глава 8
Обстановка в штаб-квартире профсоюза поразила его. Дэниэл ожидал увидеть подавленность и смятение, а нашел растревоженный муравейник. Люди приходили и уходили, отдавали приказы и выполняли их, спорили и соглашались. Фостер метался от телефона к телефону, оповещая о происходящем все профсоюзные центры.
— Известие должно разлететься по стране в считанные часы, — возбужденно говорил он в трубку. — Завтра о нас узнает весь мир. Нью-Йорк, Чикаго и даже Сан-Франциско обещают нам помощь. Послезавтра мы проведем большую демонстрацию перед воротами фабрики. Приедут Сидни Хиллмэн из Нью-Йорка, Льюис и Мюррей из Вашингтона, Хатчинсон из профсоюза плотников, мать Джонс и, наконец, Джим Маурер, глава всего Пенсильванского отделения АФТ. Компании скоро поймут, какая сила за нами стоит. Кроме того, из Нью-Йорка сюда приедут еще сорок рабочих, которые позаботятся, чтобы история попала во все газеты… Вот и прекрасно. Пятьсот долларов нам очень помогут. Я всегда знал, что на вас можно положиться. Большое спасибо.
Положив трубку, он заметил стоявшего в дверях Дэниэла.
— А, это вы, — сердито начал он. — Где вы были? Мы искали вас по всем больницам.
— Я здесь.
— Вам следовало лучше подготовить рабочих, — сказал Фостер. — Вы должны были заниматься именно этим.
— Я делал все, что мог, но этими людьми трудно управлять. Они понятия не имеют о дисциплине.
— О какой дисциплине? — раздраженно переспросил Фостер. — Они рабочие, а не солдаты. Чего вы от них хотите?
— Ничего, — коротко ответил Дэниэл. — Но и руководили ими тоже не так, как надо. По-моему, их превратили в мишени.
— Вы хотите сказать, я сознательно подставил их под пули? — Голос Фостера задрожал от негодования.
— Я этого не говорю. Я просто высказываю свои мысли, вот и все.
— Скажите, а где были вы, когда начальника охраны бросили под колеса грузовика?
— А что такое?
— У меня есть сведения, что это сделали вы.
— Кто вам это сказал?
— Разные люди.
— Кто бы они ни были, все они дерьмо, — сказал Дэниэл. — Когда вас увели, я пытался организовать рабочих, но ничего не получилось. Для меня, наверное, это слишком сложно.
— Полицейские ищут вас, они могут заглянуть и сюда.
— Скажите им, чтобы они лучше искали тех, кто избивал рабочих, — ответил Дэниэл. — Конные полицейские и сейчас бьют всех, кто попадается им под руку. Вечером все улицы опустеют, так как ни одна живая душа не осмелится выйти из дома.
— Мне ничего об этом не говорили.
— Ваши помощники слишком увлеклись работой в офисе, им, по-моему, просто недосуг выйти на улицу и посмотреть, что там делается.
— Кажется, вы считаете себя умнее других, — сказал Фостер.
— Я так не считаю. Просто я говорю то, что думаю.
Фостер облегченно вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Мы все делали правильно. Это большая стачка, в которой участвуют восемь штатов, и поражение на каком-то завалящем заводишке в Питтсбурге ничего не решает. Поверьте, когда об этом узнает вся страна, наши позиции окрепнут.
Дэниэл промолчал.
— Вы получите еще двух-трех человек, — продолжал Фостер. — Ходите по улицам, собирайте сведения о зверствах полиции, записывайте, где, когда и что произошло. Надо, чтобы первый наш бюллетень вышел уже сегодня вечером.
— Хорошо, сэр, — Дэниэл кивнул.
Но бюллетень так и не был издан. Люди, которых Фостер послал с Дэниэлом, при виде конных полицейских скрылись под предлогом того, что им нужно вернуться в штаб-квартиру профсоюза за подкреплением, и больше Дэниэл их не видел.
Проводив взглядом своих товарищей, он направился к парикмахерской, откуда полицейский вытаскивал рабочего-итальянца, лицо которого все еще было в пене. Дэниэл остановился.
— Что ты тут делаешь? — спросил полицейский, не выпуская рабочего.
— Иду стричься и бриться. Зачем люди вообще ходят к парикмахеру?
— Неплохо сказано. — Полицейский усмехнулся.