Имелись предположения, что польские силы в «коридоре» состояли из трёх пехотных дивизий, одной кавалерийской бригады «Поморска» и небольшого числа танков типа Фиат-Ансальдо. Граница с польской стороны была укреплена полевыми сооружениями. С нашей стороны были хорошо видны окопные работы противника. Видимо, имелся ещё один тыловой оборонительный рубеж по реке Брда. Начало наступления намечалось на утро 26 августа.
Благодаря заключённому в эти дни соглашению с Советской Россией Гитлер обеспечил необходимую для ведения войны безопасность тыла. Относительно реакции западных держав он под пагубным влиянием Риббентропа поддался иллюзии, считая их вмешательство невозможным.
Во всяком случае, моё утверждение не будет запоздалым, если я скажу, что настроение армии было подавленным, и не будь пакта с Россией, вероятно, многое было бы ещё труднее. С тяжёлым сердцем мы начали войну, и не было ни одного генерала, который бы ратовал за неё. Все старые офицеры и многие тысячи наших солдат, принимавших участие в первой мировой войне, знали, что значит война. Они понимали, что война, возможно, не ограничится одной Польшей. Вмешательства других государств следовало бояться, так как Англия в марте, т. е. после образования богемского протектората, предложила Польше гарантию её независимости. Каждый из нас думал о матерях и жёнах немецких солдат и о тяжёлых жертвах, которые они должны нести даже при благоприятном исходе войны. Наши собственные сыновья также находились в армии. Мой старший сын Гейнц Гюнтер был полковым адъютантом в 35-м танковом полку, второй мой сын Курт в звании лейтенанта 1 сентября начал службу в разведывательном батальоне 3-й танковой дивизии, находясь, таким образом, в моём корпусе.
Последняя моя квартира перед войной находилась в Добрине, вблизи Пройсиш — Фридланд, где нас сильно баловали наши любезные хозяева Вилкенсы.
В ночь с 25 на 26 августа наступление было отменено. Почти вышедшие на исходное положение части мы едва успели отвести назад. Очевидно, дипломатические переговоры шли полным ходом. Вспыхнула небольшая искра надежды на сохранение мира. Однако боевым воинским частям ничего хорошего она не принесла.
31 августа последовала новая тревога, на этот раз действительно боевая. Дивизии заняли исходное положение вдоль границы. Их положение было следующим:
— справа — 3-я танковая дивизия генерала барона Гейера фон Швеппенбурга; её задача — продвигаться между реками Семпольно и Каменка к реке Брда, форсировать эту реку восточнее Пруш, у Гаммермюле и затем нанести удар в направлении Вислы у Шветц (Свеце);
— в центре, севернее р. Каменка, между Грюнау и Фирхау — 2-я мотодивизия генерала Бадера; её задача — прорвать польские пограничные укрепления и затем продвигаться в направлении Тухель (Тухоля);
— слева, западнее Конитц (Хойнице) — 20-я мотодивизия генерала Викторина; её задача — овладеть этим городом и продвигаться затем через Тухольскую пустошь и город Оше (Осе) на Грауденц (Грудзёндз).
Главный удар при наступлении наносила усиленная корпусными частями 3-я танковая дивизия, за которой следовал армейский резерв (23-я пехотная дивизия).
1 сентября в 4 час. 45 мин. корпус перешёл границу, развёртываясь в боевые порядки. Густой туман застилал землю. Поэтому авиация вначале была лишена возможности действовать. Я сопровождал 3-ю танковую бригаду в первом эшелоне до района севернее Цемпельбурга (Семпольно), где завязались первые незначительные бои. К сожалению, тяжёлая артиллерия 3-й танковой дивизии, выполняя данные ей указания, была вынуждена стрелять в туман. Первый снаряд разорвался в 50 м от моего командирского танка, второй — в 50 м позади него. Я предположил, что следующий снаряд попадёт прямо в машину, и приказал водителю повернуть вправо. Но он начал нервничать при этом непривычном для него грохоте и въехал на полном ходу в ров. Передняя ось полугусеничной машины была погнута, что сильно затрудняло управление. Поэтому мне пришлось временно отказаться от своей поездки. Я отправился на командный пункт корпуса, взял другую машину и объяснился с чересчур рьяными артиллеристами. Здесь мне представляется случай упомянуть, что я первым из командиров корпусов стал использовать бронированные командирские машины, чтобы сопровождать танки на поле боя. Они были снабжены радиоаппаратурой, что позволяло поддерживать постоянную связь с командным пунктом корпуса и с подчинёнными дивизиями.