- Я не курю, - заверила кадровичку Вика.
- Да не в куреве дело. Говорю же, конвейер у нас, линия автоматическая, не отойдешь! Перерывы по десять минут, через два часа.
- Вот и хорошо! Мне десяти минут вполне хватит. Я бездельничать не привыкла, я на корректуре восемь лет... - заторопилась Вика, но ей уже протягивали паспорт. - Нет, девушка, мы Вас не возьмем. Все равно уйдете, а нам текучесть кадров ни к чему. Вот без образования взяли бы, у нас как раз большой набор...
Вика была уничтожена: там, где нужен диплом, предлагают грошовую зарплату. А туда, где можно заработать, не берут... из-за диплома! Вот бы удивился их преподаватель по логике! Или удавился. Рассуждая таким образом, Вика прогуливалась по платформе в ожидании электрички. Невеселые размышления Вики были прерваны самым неподходящим образом: ее схватили за плечи и энергично встряхнули, после чего Вику звонко расцеловали в обе щеки. - Викусик! Ты?! Сколько лет, сколько зим! Нет, правда, сколько же лет мы не виделись? Вика подняла глаза - перед ней стояла Ирма - совсем не изменилась, точно такая же, какой была в институте... А ведь семь лет прошло...
- Ирма!!! - радостно взвизгнула Вика, вмиг забывшая все свои горести. - Ну, рассказывай, как ты? Как твой Сережа?
Ирма с гордостью поведала Вике о том, что все у нее «в шоколаде», у Сережи - тоже. Теперь она возглавляет редакцию журнала «Океанология». Правда, подчиненных у нее всего трое, уточнила всегда честная с подругой Ирма. Зато и работы немного, а зарплата - завреда! - хвасталась Ирма. - Собственно, работаем мы только последние две недели месяца, когда готовим выпуск. А после выпуска я свободна, как Соединенные Штаты! Бегаю по выставкам... Кстати, в Манеже японская акварель. Я три раза ходила... С ума от нее схожу, такие краски! Ты-то, надеюсь, была?
Услышав, что Вика не ходила на японскую акварель, Ирма пожала точеными плечами. - Не узнаю тебя, подруга. Вика извинительно улыбнулась. Про историю с работой рассказывать не хотелось, но Ирма была так доброжелательна, так обрадовалась встрече с Викой (а ведь звонила за семь лет всего несколько раз, да и то под Новый год!) - Знаешь, мне не до акварели, - решилась Вика, и поведала подруге печальную историю об увольнении и безрезультатных поисках работы. - Представляешь, меня даже на конвейер не взяли, на итальянскую линию, с горечью закончила Вика.
- На какую... линию? - переспросила Ирма.
- На итальянскую. По производству обуви, - упавшим голосом призналась Вика. Вот об итальянской линии она сболтнула зря. «Никогда никому не рассказывай о своих проблемах, о трудностях, о промахах! Всем ведь все равно, никто тебе сочувствовать не станет, - учила ее когда-то Ирма. - Стисни зубы и улыбайся. Пусть думают, что все у тебя замечательно. Жалость унижает!» Вику сочувствие Ирмы унизить не могло, напротив - она ждала сочувствия, она ведь не Ирма с ее принципами...
- Знаешь, я уже отчаялась работу найти! Третий месяц сижу без денег! Слушай, а нельзя мне к вам в «Науку»? Ты ж теперь завредакцией, возьми меня к себе! - попросила Вика.
- К нам? - растерялась Ирма. - Боюсь, что не получится... У меня уже есть три сотрудника, а больше не надо... Хватило бы и двоих! Да и вообще, мы чужих не берем. Вот замолвлю за тебя словечко, возьмут тебя в какую-нибудь редакцию, а вдруг ты начальнику не понравишься? Или больничный возьмешь? А я выслушивай потом за тебя...
- Какая же я чужая? - обиделась Вика. - Ты же столько лет меня знаешь...
- Нет, к нам даже не мечтай, это нереально, - вздохнула Ирма. И взглянув в Викины глаза, в которых стояли непролитые слезы, поспешно попрощалась. - Ты не унывай, Москва большая, найдешь себе что-нибудь. Ну, я побегу, мне в последний вагон... Пока!
И Вика осталась одна.
Да, Ирма ответила - как пощечину отвесила! Чужих они не берут. А могла бы по-другому, сказала бы: «Если будет нужен редактор, я обязательно позвоню». Пусть бы - обманула, Вике было бы не так горько. А Ирма ее просто отшила. За ненадобностью. В самом деле, институт окончен, лекции переписывать не надо, Ирма, наверное, давно замужем, зачем ей теперь Вика...
Вика вытерла глаза и посмотрела в конец платформы, где стояла Ирма (даже ехать в одном вагоне с Викой не захотела, а ведь дружили когда-то) - яркая, как бабочка. Или как стрекоза. «Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела, оглянуться не успела, как зима катит в глаза» - некстати вспомнилось Вике. Это ей, Вике, зима катит в глаза, и негде укрыться! А Ирма всегда будет «в шоколаде», под крылышком всесильного Сережи, для нее зима никогда не наступит.