Выбрать главу
По дороге в Бидл-добл Где растет тенистый тополь Шел веселый паренек Не жалел своих сапог И махал ему ветвями тополь Веткой вслед ему махал Тополь Значит он дорогу знал Тополь Шел он шел он шел он шел И любовь свою нашел И сказал ей: Бидл Балл Барадл
Бидл значит я люблю Добл — счастье я найду А Барадл — крик души и вопль.

Так вот, здесь описаны преимущественно впечатления от полузабытых или почти забытых песен. От иных осталась лишь пара строк, которые я приведу, чтобы они не исчезли вовсе. Ведь многие песни исполняют не с возвышения и без музыкального сопровождения. Знатоки утверждают даже, что лучшие песни это те, которые произносятся сами собой, не слишком членораздельно. Их не поют громко, а напевают именно по две-три строчки, прочее забывается. Эти же две строки, или одна строка, или даже полустрока иногда становятся речением, истоки которого утрачены.

Мать рассказывала мне, как во время Гражданской войны в их городок приехали уличные певцы. Исполнив несколько песен, они протягивали руки за платой, которая в те времена была натуральной, в виде продуктов питания, а получив ее, продолжали:

Мы бы спели вам опять Дайте сахару фунтов пять Лапотяпотя! Лапотяпотя!

Просимая цена была фантастически высокой, но припев «лапотяпотя» звучал завораживающе.

Часть песенного материала занесена детскими чернилами в тетрадки юных школьниц. Преимущественная доля этих стихов прочно забыта по причине дурного качества. Но я недавно поймал себя на бормотании чего-то вроде «Джон-Грей красавец…» как раз из этих тетрадок. Привожу то, что помню:

В стране далекой юга Там где не свишет вьюга Жил-был испанец Джон-Грей красавец…

Испанец, красавец. «Свищет вьюга» тоже как будто довольно талантливо. Был там и припев:

У Джон-Грея денег хватит Джон-Грей за все заплатит Джон-Грей на все готов!

Или:

Джон-Грей всегда таков!

А вот что пела маленькому Бобу Акселю сосланная в Мончегорск дочь графа Шувалова:

Да, я скажу вам не робея: Даме нельзя без чичисбея Бродят по улицам фашисты К дамам они пристают…

Стихи были сочинены году в 26-м для какой-то театральной постановки, по-видимому в Петербурге. На вопрос об этой песне моя мать засмеялась и вспомнила еще пару строк:

Как мы по улицам гуляли Как нас фашисты обокрали…

Дочь Шувалова напевала во время той самой Второй мировой войны. В Мончегорск ее сослали еще в тридцатые годы. А пела она, наверное, слыша по радио слово «фашисты», которое использовалось в те времена совсем в другом значении. Но вот слово «чичисбей» тогда уже совершенно вышло из употребления.

Моя институтская приятельница, которую звали Керкира или Кирена — собственно, я ее так прозвал, опираясь на строку из Аристофана:

Кряжистой бойся Киллены, —

была особа грубоватая, но не лишена обаяния. Своим низким приятным голосом она пела нижеследующие песни — о швейной машинке и про альбом:

Помню я модисткой модною была А теперь артисткой стала, господа Часто вспоминаю я про жизнь мою Про швейную машинку я вам песенку спою
Машинка швейная моя Одна ты радость у меня Системы модной мон-плезир Ты мое счастье, ты мой кумир!
Раз мою машинку взяли напрокат Старичок богатый был ей очень рад Деньги аккуратно хотя он мне платил Но моей машинке он изрядно повредил
Машинка швейная моя Одна ты радость у меня Системы модной мон-плезир Ты мое счастье, ты мой кумир!
Мужчин красивых я страсть люблю И францужа́нкам не уступлю Все говорят что я мила И все хотят чтоб я дала Ну поцелуй — хотя б один.