В 1922 году тяжело заболел Лев Лунц. Ему пришлось спешно уехать за границу лечиться. Серапионы устроили прощальную вечеринку. В тот день у меня не было возможности участвовать в ней, и я попросил Евгения Шварца, бывшего в то время моим литературным секретарем, передать мой привет отъезжающему, причем предложил Евгению Львовичу взять с собой на вечеринку Чукоккалу, чтобы каждый участник чествования написал там о Лунце хоть несколько строчек. Но Шварц, опасаясь брать с собой такую книгу на пиршество, оставил ее дома в ящике своего стола. Явившись ко мне на другой день с повинной, он объяснил свой нерадивый поступок такими стихами:
Отрывок из трагедии «Секретарь XV»
Монолог секретаря. Д. V, картина VIII
Секретарь.
Корней Иванович! Чукоккала была
В руках надежных! Невозможно быть,
Чтоб мы в своем веселом пированьи
Забыли осторожность. Лева Лунц,
И Федин, и Замятин, и Каверин,
Полонская известная, Гацкевич[23]. (1)
И Харитон[24]. (которые дрожали
Благоговейно) — все они
Чукоккалу пытались обесчестить.
Мне не смешно, когда маляр негодный
Мне пачкает Мадонну Рафаэля!
И вот я, притворившись огорченным,
В разгаре пира, глядя, как Радищев[25],
Ваш родственник (и сам в душе палач),
Пьет пиво и кричит: «Эван-эвое!»,
Как Лева Лунц почесывает челюсть
Слегка испорченную. Как старик Замятин
Жует мундштук с английскою улыбкой, —
Я произнес дрожа, как прокаженный:
«Увы мне! Братья…» Все остолбенели —
Радищев уронил котлетку. Лева
Воскликнул: «мама!»[26], засмеялась Зоя,
Замятин плюнул. «Братья!» — я заплакал.
Чукоккала лежит в моей квартире,
Нечаянно покинутая. Фреры![27].
«Экрир е дифисиль![28] И трудно
Служить безукоризненно. И я
Обычно аккуратный — опозорен!»
Умолкли все. И в мертвой тишине
Стучали слезы в грязные тарелки.
И вдруг М. Л. Слонимский,
Потомок Венгерова, Вестника Европы
И Стасюлевича[29], заговорил, качаясь:
«Мы возьмем бумажки и напишем
Слова для Лунца лестные. И завтра
В Чукоккалу их, поплевав, наклеим» —
Восторженные вопли! — и котлета
Исчезла в пасти сына вашего. И Лева
Сказал: «Не надо мамы!» И опять
Замятин улыбнулся по-английски.
* * *
Все. Дорогой учитель! Неужели
Я плохо вел себя. Рукопожатья
Я жду за мудрую лукавость. Dixi[30].
Ваш верный ученик
К 1924 году Серапионы сочли себя вынужденными поступить на государственную службу и стать работниками разных издательств. Михаил Слонимский пишет об этом в своих мемуарах так: «К тому времени мы уже состояли в редакциях. В только что основанном журнале „Звезда“ работал К. Федин, до того редактировавший журнал „Книга и революция“. Александр Лебеденко, в ту пору начинающий прозаик и ответственный секретарь „Ленинградской правды“, привлек меня в редакцию журнала „Ленинград“. Нам вместе с друзьями нашими из числа пролетарских писателей прозаиком Сергеем Семеновым и поэтом Ильей Садофьевым удалось организовать в Госиздате издание альманаха „Ковш“»[31]. По этому поводу Евгений Шварц написал в Чукоккале такую сатиру:
Стихи о Серапионовых братьях, сочиненные в 1924 году
Серапионовы братья —
Непорочного зачатья.
Родил их «Дом искусств»
От эстетических чувств.
Михаил Слонимский:
Рост исполинский —
Одна нога в Госиздате
И не знает, с какой стати,
А другая в «Ленинграде»[32] (3)
И не знает, чего ради.
Голова на том свете,
На дальней планете,
На чужой звезде,
Прочие части неизвестно где.
Константин Федин
Красив и бледен.
Пишет всерьез
Задом наперед[33],
Целуется взасос
И баритоном поет.
Зощенко Михаил
Всех дам покорил —
Скажет слово сказом[34],
И готово разом [35].
вернуться
Гацкевич — впоследствии жена одного из Серапионов, Николая Никитина, — Зоя Александровна Никитина.
вернуться
Харитон — Лидия Харитон, постоянная участница собраний Серапионов.
вернуться
Радищев — ранний псевдоним моего сына Николая Чуковского.
вернуться
В студии часто дразнили Лунца, который по молодости лет, говоря о литературе, постоянно ссылался на авторитет матери. Мне запомнилось насмешливое двустишье Владимира Познера:
А у Лунца мама есть,
Как ей в студию пролезть.
вернуться
Фраеры — русифицированное французское слово «братья».
вернуться
«Экрир е дивисиль» — «Писать трудно» (франц.). По словам Горького, девиз Серапионовых братьев, которым они приветствовали друг друга при встречах.
вернуться
Отец Михаила Леонидовича Слонимского был известный публицист, сотрудник «Вестника Европы», выходящего под редакцией М. М. Стасюлевича. Дядей М. Л. Слонимского был профессор-литературовед Семен Афанасьевич Венгеров.
вернуться
Dixi — я сказал (лат.); употреблялось древними римлянами в конце письма или речи.
вернуться
Мих. Слонимский. Книга воспоминаний. М.; Л., 1966, стр. 83.
вернуться
Издаваемый в 1924 г. журнал (здесь и далее примечания в квадратных скобках принадлежат Е. Л. Шварцу).
вернуться
Намек на композицию романа «Города и годы».
вернуться
«Скажет слово сказом…» — В то время критики хором сообщали читателям, что Зощенко пишет «сказом».
вернуться
Есть вариант более удачный, но менее приличный.