Через несколько дней после письма рабочих одесских каменоломен пришло письмо от одесской начинающей пропагандистки Танюши, которая добросовестно и подробно описывала собрание одесских ремесленников. И это письмо читал Ильич и тотчас сел отвечать Танюше: «Спасибо за письмо. Пишите чаще. Нам чрезвычайно важны письма, описывающие будничную, повседневную работу. Нам чертовски мало пишут таких писем».
Чуть не в каждом письме Ильич просит русских товарищей давать побольше связей. «…Сила революционной организации в числе ее связей», – пишет он Гусеву. Просит Гусева связывать большевистский заграничный центр с молодежью. «…Среди нас есть, – пишет он, – какая-то идиотская, филистерская, обломовская боязнь молодежи»[38]. Ильич пишет своему старому знакомому по Самаре Алексею Андреевичу Преображенскому, который жил в то время в деревне, и просит у него связей с крестьянами. Он просит питерцев посылать письма рабочих в заграничный центр не в выдержках, не в изложении, а в подлинниках. Эти письма рабочих яснее всего говорили Ильичу о том, что революция близится, нарастает. У порога стоял уже пятый год.
Крупская Н.К. Воспоминания о Ленине. М., 1968, с. 66 – 94
Д.И. Ульянов.
О II съезде РСДРП
(Из воспоминаний)
Летом 1903 года я перешел нелегально границу около Кишинева для участия на II съезде партии. Я ехал рано, недели за две до срока, чтобы проехать в Женеву, где жил Владимир Ильич, и повидаться с ним до съезда на свободе…
Владимира Ильича и Надежды Константиновны не оказалось дома, и меня встретила Елизавета Васильевна Крупская[39] – мать Надежды Константиновны. Оказалось, что они по случаю воскресенья с утра ушли на прогулку в горы. Елизавета Васильевна сообщила мне, что они каждое воскресенье уходят или уезжают за город на целый день.
Они занимали втроем целый домик, который был построен по английскому типу – внизу комнаты две побольше, наверху три маленькие комнатки, или клетушки. Владимир Ильич занимал одну из них, Надежда Константиновна – другую, а третья была предоставлена мне.
Пока я дожидался возвращения их с прогулки, глаза мои разбегались от обилия всякой нелегальной литературы…
После возвращения Владимира Ильича и Надежды Константиновны с прогулки я был засыпан вопросами о делах в России, о делегатах на съезд, о том, как я добрался. О делах они оказались лучше меня осведомлены. Узнав, как я плутал по Женеве, Владимир Ильич смеялся надо мной вдоволь.
Разговор с Владимиром Ильичем. Я говорил, зачем было спешить со съездом, ведь ЦО (Центральный орган партии) у нас жизнью сложился, а ЦК нет пока. Не официального ЦК, а такой организации, которая играла бы роль такового, как признанного местами авторитетного органа. Съезд не может, говорил я, создать голосованием такой организации, нужно было подождать, пока таковая, более или менее сносная, сложится в России. ОК (организационный комитет) не мог быть превращен в ЦК, так как этот ОК был создан по принципу представительства (организация «Искры», Питерский комитет, «Южный рабочий»).
Владимир Ильич ответил, что ждать, пока образуется удовлетворительный ЦК сам собою, нельзя… русские условия… провалы… Дело необходимо оформить. А при этом попутно и очень осторожно познакомил меня с некоторыми шероховатостями в редакции ЦО…
Наконец около двух часов дня я приехал в Женеву и отправился искать квартиру Владимира Ильича, которая находилась на окраине города в рабочем поселке. Вместо каких-нибудь двадцати минут для знающего человека я потратил, должно быть, не менее двух часов на розыски, объясняясь с большим трудом по-французски с прохожими. Очень часто я абсолютно не понимал, что они говорили, и шел по направлению, куда они показывали пальцем или головой. Таким образом, топчась то в одну, то в другую сторону со своими пожитками (корзиной, связанной веревкой, и подушкой в грязной парусиновой наволочке), я наконец набрел на тот номер дома, который был нужен. Дома была одна Елизавета Васильевна, мать Надежды Константиновны…
Уже стемнело, когда Владимир Ильич с Надеждой Константиновной усталые вернулись с прогулки.. (У меня осталось впечатление, что Надежда Константиновна не очень охотно участвовала в воскресных прогулках и делала это исключительно для Владимира Ильича. Во всяком случае, в следующее воскресенье мы отправились с Владимиром Ильичем вдвоем, а Надежда Константиновна, по-видимому, была очень рада, что взамен ее нашелся другой компаньон и она могла на весь день зарыться в свои бумаги и книги. Она остается себе верна и до сего дня – вытащить ее в Горки страшно трудно, она предпочитает провести воскресенье в своем кабинете за письменным столом. При жизни Владимира Ильича она ездила в Горки только для него.)
39
Е.В. Крупская (1842 – 1915) жила вместе с Надеждой Константиновной и Владимиром Ильичем в ссылке в Сибири и в эмиграции, помогала им в революционной работе. –