Меня направили в киевскую тюрьму; в этой тюрьме тогда сидели многие видные искровцы. Они были присланы сюда из крупнейших центров России – Питера, Москвы, Баку, Харькова, Одессы и других городов (впоследствии выяснилось, что у Крохмаля, бывшего тогда главой искровской организации в России, жандармы перехватывали и расшифровывали переписку и что у него были найдены многие адреса, в том числе и мой). Главный контингент политиков, заключенных в киевской Лукьяновской тюрьме, составляли искровцы, социалисты-революционеры и украинские социалисты. В тюрьме шла идейная борьба между этими группами. Все эти группы наладили получение в тюрьму своей нелегальной литературы. Искровцы подготавливали себя для будущей работы и дебатировали все вопросы тактики, программы и организации партии.
Сидеть тогда в тюрьме изолированным от развивающегося в стране революционного движения было очень тяжело. В стране происходили студенческие демонстрации, крестьянские волнения (в Харьковской и Полтавской губерниях), стачки рабочих. Искровцы задумали и осуществили побег из киевской тюрьмы; бежало 10 искровцев, в том числе и я. Бежавшие переправились за границу, и каждый из нас получил задание от редакции «Искры». Часть вернулась на работу в Россию, другая, к которой принадлежал и я, была оставлена на работе за границей. Мне было поручено организовать в Германии отправку литературы в Россию и переправу людей через границу в Россию и обратно.
«Искра» делала колоссальные успехи по объединению партии. Комитет за комитетом в России переходил на сторону «Искры». Ни один комитет не мог бы удержаться в промышленных центрах в конце 1902 и 1903 гг., если бы выступил открыто против «Искры». Спрос на искровскую литературу был громадный… Члены местных организаций партии и даже не принадлежащие к организации революционные рабочие давили на комитеты, добиваясь, чтобы те пошли с «Искрой». Немало комитетчиков поэтому перекрашивалось в искровцев, не будучи ими на деле, только с той целью, чтобы не оказаться выброшенными из движения.
Как известно, то же самое происходило через 16 – 17 лет, в период перед II конгрессом Коминтерна, со многими вождями партий II Интернационала, когда под давлением партийной массы они, заявляя о своем присоединении к Коммунистическому Интернационалу, не только не разделяли его программы, тактики и организационных принципов, но были даже противниками Коммунистического Интернационала. Ленин на II съезде Заграничной лиги русской революционной социал-демократии (13 – 18 октября 1903 г.) в своем докладе о II съезде партии говорил:
«Высказываются теперь некоторыми искровцами и такие в высшей степени странные взгляды, будто ЦК должен отражать в своей деятельности всякие шатания и примитивные воззрения в партии. В этом же духе говорили некоторые нетвердые, колеблющиеся искровцы и на съезде. Таким образом оказывается, что взгляд, будто все, причисляющие себя к искровцам, являются таковыми и на самом деле, совершенно неверен. Есть искровцы, стыдящиеся даже называть себя искровцами, это – факт. Есть искровцы, борющиеся с „Искрой“, ставящие ей разные препятствия, тормозящие ее деятельность. „Искра“ стала популярна, сделалось модой называться искровцем, но это не мешает многим оставаться тем, чем они были раньше, до признания ее многими комитетами. Такие ненадежные искровцы принесли ей много вреда. Если бы они еще боролись с нею прямо, открыто… Но нет, они действуют исподтишка, из-за угла, незаметно, тайно»[79].
Я думаю, что этот опыт присоединения к «Искре» лжеискровцев, которые на самом II съезде партии и в особенности после него примкнули к меньшевикам и яростно боролись против большевиков, был учтен Лениным при выработке им в 1920 г. 21 условия приема в Коминтерн…
Разногласия среди искровцев на II съезде
В начале 1903 г. в Берлин приехал В. Носков (участник II съезда партии под фамилией Глебов); с ним вместе мы отправились в Лондон, где находилась тогда редакция «Искры». Ленина и Крупскую во время этого моего пребывания в Лондоне я видел очень редко, зато Мартова и Засулич (два члена редакции «Искры»), Дейча и Блюменфельда я ежедневно встречал (Блюменфельд принадлежал к числу бежавших из киевской тюрьмы, где я с ним сильно подружился). С Носковым Ильич договаривался насчет подготовки II съезда, я же должен был подготовить границы и явки к приезду многих делегатов из России на съезд.