В партиях II Интернационала члены партии пассивны. За них все дела партии обсуждают и решают руководство и актив, который подбирается руководством на длительный срок, независимо от его работы в массах и от того, что он делает для партии. Члены партии несут партийную работу лишь во время выборов в представительные учреждения, а социал-демократическая партия в целом является не боевой партией пролетариата, но избирательным аппаратом, приспособленным к парламентским выборам, к парламентской борьбе. Единственный контроль, который существует у этих партий, – это уплата членских взносов. Посещают ли члены партии партийные собрания, выполняют ли они партийные обязанности – это не проверяется. На партсобрания социал-демократов приходит мало членов; но это соответствует расчетам вождей: они могут на этих собраниях проводить все, что им угодно.
Допустимо ли такое положение для большевистской партии даже в обстановке легальности? Конечно, нет. Ведь задачи большевистской партии принципиально отличаются от задач партий II Интернационала.
Большевистские партии постоянно борются против буржуазии и ее правительства, готовят и организуют рабочий класс для борьбы за власть. Они должны, следовательно, постоянно агитировать и организовывать рабочих на фабриках и заводах, устраивать демонстрации, стачки и т.д.; они должны также подготавливать резервы пролетариата. Боевая революционная партия пролетариата может выполнить стоящие перед ней задачи только в том случае, когда все члены партии самоотверженно отдают себя партийной работе, а для этого они должны состоять в партийных организациях, которые руководят классовой борьбой пролетариата.
Тем большее значение имело определение членства для нелегальной партии, какой была РСДРП того времени. Зачем члену партии подвергаться риску быть арестованным на партийных собраниях, на демонстрациях, на массовках, при перевозке и распространении литературы и т.д., когда он мог считать себя и называться членом партии и сидя дома, лишь оказывая даже незначительные услуги парторганизациям? Я не говорю уже о том, что при таком уставе нельзя было бы даже проводить формального контроля членства, чтобы убедиться, оказывает ли тот или иной член партии услуги парторганизации, платит ли он хотя бы членские взносы (в частности, ни парткнижек, ни марок, которые партии II Интернационала вклеивали в парткнижки, тогда ведь у нас не было).
Ленин в своем докладе на съезде Лиги, доказывая, что разница между двумя формулировками огромная, сказал:
«Между тем как я предлагал признать членом партии того, который, разделяя программу партии и оказывая ей материальную поддержку, входит в какую-нибудь партийную организацию, – Мартов находил достаточным, кроме двух первых условий, работу под контролем одной из партийных организаций. Я стоял за свою формулировку и указывал, что иного определения члена партии мы не можем сделать, не отступая от принципа централизма. Признать членом партии лицо, не входящее ни в какую партийную организацию, это значит высказаться против всякого контроля партии. Здесь Мартов вносил новый принцип, совершенно противоречащий принципам „Искры“. Формулировка Мартова расширяла пределы партии. Он ссылался на то, что наша партия должна быть партией масс. Он открывал настежь двери всяким оппортунистам, расширял пределы партии до полной расплывчатости. При наших же условиях это представляет большую опасность, так как установить границу между революционером и праздноболтающим очень трудно; поэтому нам необходимо было сузить понятие партии… Мартов в данном случае проявил оппортунизм. Его формулировка вносила фальшивый диссонанс в устав: каждый член партии должен находиться под контролем организации так, чтобы ЦК имел возможность доходить до последнего члена партии. Моя формулировка давала стимул организоваться. Тов. Мартов принижал понятие „члена партии“, оно же, по моему мнению, должно стоять высоко, очень высоко»[81].
Последующие события показали, что борьба Ленина на II съезде по первому параграфу устава была борьбой за партию нового типа в международном масштабе. Точно так же и разногласия по вопросу о составе центральных органов партии имели крупнейшее значение. Твердые искровцы боролись на съезде за создание дееспособной редакции центрального органа партии – «Искры», за работоспособный состав ЦК.
Искровцы мартовского толка, поддерживаемые всеми врагами «Искры», стояли за бесформенный ЦК и неработоспособную редакцию «Искры».