С сердечным приветом от нас всех, и в особенности от моей жены.
Ваш Н. Бор
P. S. Плачек уехал сейчас ненадолго в Америку, но в июне будет снова здесь.
10 ноября 1936, Харьков
Дорогой господин Бор!
Поскольку прилагаемая работа представляет собой, по-видимому, развитие Ваших представлений о ядрах, может быть, она Вас заинтересует. Если же работа покажется Вам скучной, то Вам, конечно, нет необходимости ее читать.
С сердечным приветом
Ваш Л. Ландау
P. S. Я слышал, что Вы в ближайшее время собираетесь приехать в Союз. Вот было бы хорошо! С моими предполагаемыми поездками ничего, по-видимому, не получится, и меня начинает уже охватывать страх, не разовьюсь ли я в печальном одиночестве в патолога.
17 февраля 1937, Москва
Дорогой Поль!
Я получил твое письмо, но и до него я уже слышал о важных изменениях в твоей личной жизни. Надеюсь, что они принесут тебе счастье. Нам очень хочется познакомиться с твоей женой и подружиться с ней. Мы надеемся, что этим летом вы вместе приедете в СССР и остановитесь у нас так же запросто, как ты это делал, когда был холостяком…
Что касается теоретика, то я встретился с Вайскопфом и он сказал, что до осени он будет у Бора, а затем, если у него не будет других перспектив, он вполне готов приехать. Я терпеть не могу людей, которые говорят, что приедут сюда, если не найдут ничего лучшего.
Тем временем Ландау мне сказал, что он хотел бы приехать, сюда, чтобы работать со мной, и я согласился взять его. Он не уступает никому из тех теоретиков, которые собирались к нам приехать, а поскольку он русский, у меня будет меньше с ним хлопот, чем с иностранцем[101].
Нильс Бор приезжает сюда в мае на пути из США домой». С удовольствием повидаю его здесь.
Я надеюсь, что ты счастлив и работается тебе хорошо. Самые лучшие пожелания и сердечные приветы вам обоим or нас обоих.
Всегда твой П. Капица
28 марта 1937, Москва
Два года назад, когда я взял на себя организацию Института физических проблем, мы тщательно обсуждали с В. И. Межлауком вопросы кадров. Мы достигли полного единодушия, считая, что в институте должны быть созданы такие условия для: научных работников, при которых им не приходилось бы думать о совместительствах, так как совместительство является одним из основных недостатков организации нашей научной работы. Это положение неуклонно проводилось при организации института„ и в данный момент ни один сотрудник, начиная с директора, не занимается совместительством.
С этого месяца ко мне идет работать тов. Л. Д. Ландау[102] — доктор физики, один из самых талантливых физиков-теоретиков у нас в Союзе. Цель его привлечения — занятие всеми теоретическими научными вопросами, которые связаны с экспериментальной работой нашего института. Опыт показывает, что совместная работа экспериментальных работников с теоретиками представляет собой лучшее средство, чтобы теория не была оторвана от эксперимента и в то же время экспериментальные данные получали должное теоретическое обобщение, а у всех научных сотрудников воспитывался широкий научный кругозор.
Л. Д. Ландау работал в Украинском физико-техническом институте, получая там оклад 1500 руб., и одновременно заведовал кафедрой в Харьковском университете, читая там общий курс и получая за это еще 200 руб. Основываясь на договоренности с тов. В. И. Межлауком, я просил Президиум Академии наук СССР утвердить ему суммарный персональный оклад в 1700 руб. Президиум Академии наук СССР отказался это сделать и установил ему оклад в 1500 руб., основываясь на том, что педагогическую работу нельзя рассматривать как совместительство.
Такое решение Президиума Академии наук СССР имеет очень большое принципиальное значение вообще, а в особенности для нашего института. Очевидно, что после такого решения я не могу запретить Л. Д. Ландау взять на себя любую педагогическую нагрузку, иначе он окажется в худших материальных условиях, чем в Харькове. Этим создается прецедент и для всех остальных сотрудников института, я не в силах буду приостановить их педагогические совместительства, а это испортит весь рабочий дух, так тщательно создававшийся в продолжении этих двух лет.
Ввиду того что упомянутое решение Президиума Академии наук, как мне кажется, противоречит основной договоренности с В. И. Межлауком об организации работы руководимого мной института, я считаю возможным апеллировать к Вам с тем, чтобы Президиум Академии наук СССР пересмотрел свое решение…
101
В феврале 1936 г. П. Л. Капица предложил возглавить теоретический отдел вновь созданного Института физических проблем Максу Борну. У Борна, который в 1933 г. эмигрировал из Германии, возникли в это» время трудности с работой. Предложение Капицы вызвало оживленную переписку, в которой приняли участие и жены Капицы и Борна. М. Борн собрался уже приехать в СССР на месяц в сентябре 1936 г., чтобы на месте решить, принимать ли ему предложение Капицы. Были уже куплены билеты и получены визы. Но тут освободилось место профессора в Эдинбургском университете, это место предложили Борну, и он остался в Англии.
После того как выяснилось, что Борн не приедет, Капица в августе-1936 г. обсуждал вопрос о руководителе теоротдела ИФП с Дираком, который гостил у него в Москве. 22 сентября 1936 г. Дирак пишет Капице из Копенгагена: «Я обсуждал с Бором вопрос о теоретике для твоего института, и мы думаем, что, по-видимому, Вайскопф — самый подходящий для тебя человек…» 30 октября 1936 г. Дирак снова пишет «На мой взгляд, Вайскопф — самый для тебя подходящий человек…. К тому же он уже бывал в СССР, и ему там нравится, и он немного выучил язык… В любом случае он поедет в СССР, чтобы посетить Харьков, и он заедет к тебе, когда будет проездом в Москве. Я дал ему адрес твоего института…»