Ох, оно и вышло блестяще! Но - как Макс за этот блеск не был освистан или обработан как-нибудь еще хуже, я и сейчас недоумеваю.
Взобрался чудодей на кафедру и - перед двумя сотнями меньшевиков, большевиков и эсеров, сплошь овеянных духом "исторического материализма", давай дерзновенно рассказывать... спиритические анекдоты, вроде видения Казота, - "бабьи басни", одна фантастичнее другой... В зале смех, перешептывание, язвительные возгласы. Я сижу, как на иголках, ежеминутно ожидая скандала. Однако Бог миловал; под конец Волошин ввернул свои красивые стихи "Народу русскому" 3, и ничего, сошло: за эффектный стихотворный финал ему даже похлопали. Но мне студенческий комитет устроил сцену, язвительно осведомляясь - какое отношение имеют подобные лекции к социальным наукам и намерен ли я допускать их впредь.
Пришлось извиниться за "недоразумение", а с Максом иметь объяснение, которое я намеревался выдержать в тоне лютом, но он обезоружил меня кроткою невозмутимостью: решительно не понимаю, мол, в чем прегрешил.
- Да в том, что вместо исторической лекции вы битый час морочили публику заведомым вздором.
- Извините, я никого не морочил и никакого вздора не говорил.
- Ну уж это, Макс, вы рассказывайте кому-нибудь другому, а я оккультную литературу знаю и могу, хоть сейчас, указать вам, откуда какой свой анекдот вы заимствовали.
- Я и не отрицаю, что мои факты (а не анекдоты, как вы называете) давно известны, но я проверил их по новым непреложным источникам и воспользовался случаем публично их подтвердить.
- Желал бы я видеть эти ваши новые непреложные источники.
- К сожалению, это невозможно.
- Так я и знал. Однако почему?
- Потому что мои источники не печатные, не письменные, но изустные.
- Что-о-о?!
- Ну да, я их черпаю непосредственно из показаний двух очевидиц Французской революции, игравших в ней большую роль.
- Бог знает, что вы говорите, Макс!
- Уверяю вас, Александр Валентинович.
- Сколько же лет этим вашим раритетам и где вы их достали?
- Здесь, в Париже, а по возрасту - королева Мария Антуанетта родилась в 1755 году, значит, ей сейчас 151 год, принцесса Ламбаль в 1749-м, ей 157...
- Ах, вот какие у вас источники?! Понимаю. Изволите увлекаться медиумическими сеансами с вызыванием знаменитых покойниц? Макс, Макс! И не конфузно вам выдавать такую ерундовую спиритическую болтовню за исторические свидетельства?
Он - с совершенным спокойствием:
- Вы ошибаетесь: мне нет надобности в медиумических сеансах. Я просто время от времени прошу аудиенции у Ее Величества Королевы или делаю визит Ее Высочеству принцессе, и тогда они сообщают мне много интересного.
Смотрю ему в глаза: не пора ли тебя связать, друг любезный? Нет, ничего, ясные. И не замечается в них юмористического огонька мистификации: глядят честно, по сторонам не бегают и не столбенеют, - та или другая примета, обязательная для вралей. А Макс продолжает:
- Ведь они обе уже перевоплощены. Мария Антуанетта теперь живет в теле графини X, а принцесса Ламбаль в теле графини З. (Назвал две громкие аристократические фамилии с точным указанием местожительства.) А если вас вообще интересуют перевоплощенные, то советую познакомиться с графиней Н. Она была когда-то шотландскою королевою Марией Стюарт и до сих пор чувствует в затылке некоторую неловкость от топора, который отрубил ей голову. В ее особняке на бульваре Распайль бывают премилые интимные вечера. Мария Антуанетта и принцесса Ламбаль очень с нею дружны и часто ее посещают, чтобы играть в безик *. Это очень интересно.
* Карточная игра.
Что это было? Легкое безумие? Игра актера, вошедшего в роль до принятия ее за действительность? Все, что угодно, только не шарлатанство. Для него Волошин был слишком порядочен, да и выгод никаких ему эти мнимые "шарлатанства" не приносили, а напротив, вредили, компрометируя его в глазах многих не охотников до чудодейства и чудодеев.
Кем только не перебывал чудодей в своих поисках проникновения в сверхчувственный мир? Масон Великого Востока, спирит, теософ, антропософ, возился с магами белыми и черными, присутствовал при сатанических мессах, просвещался у иезуита Пирлинга *. Оккультные сцены и лица, особенно парижские, в моих "Сестрах" (повесть "Сестра Елена"), а отчасти во "Вчерашних предках" 4 на добрую треть зарисованы с рассказов и показов М. Волошина. Отношение его ко всем этим кругам, в которые он, ненасытно любопытный, нырял со своим "Это очень интересно", было зыбкое: иной раз не разобрать, то ли он преклоняется, то ли издевается. И в связи с этой зыбкостью огромное знакомство чудодея кишело живыми "монстрами". Отнюдь не менее, а иной раз даже более удивительными, чем его загробные дружбы и интимности.
* Пирлинг Павел (1832-1922) - историк.
Так, однажды Макс познакомил меня с интересным господином, у которого была "память наоборот": он "помнил" не прошлое, но будущее и, не умея рассказывать о вчерашнем дне, обстоятельно повествовал в 1905 году, что он "видел" в 1950-м. Другой приятель Макса, "историк" 5, написал двухтомную диссертацию о доисторическом исчезнувшем народе неизвестного имени, племени и времени на основании единственного "памятника" - какого-то костяного набалдашника с резною подписью на языке (предположительно) другого народа, позднейшего, но тоже вымершего доисторически. Был еще историк - Атлантиды, по подлинным летописям ее жрецов, сообщавшихся с автором в сонных видениях 6. Был композитор-"монофонист", отрицавший в музыке гармонию, контрапункт, мелодическое последование, словом, всякое симфоническое начало - во имя, славу и торжество изобретенного им "разнообразно напрягаемого однозвучия". Прослушав минут двадцать тюканье этого чудака одним пальцем то по одному, то по другому клавишу пианино, то форте, то пиано, я позволил себе заметить маэстро, что его монофония сильно напоминает настройку рояля. Он окинул меня гордым взглядом и возразил с презрением:
- Может быть. Но настройщик монофоничен бессознательно, а я сознательно. Он ремесленник, а я артист, творец. Он слышит телесным ухом, а я ухом глубин. Поняли?
- Как же не понять, когда хорошо растолкуют!
А Макс сиял, потирая рука об руку, и восклицал возбужденно:
- Это очень интересно!
Все, решительно все было тогда ему "очень интересно", за исключением политики. Отвращение к ней, однако, не помешало ему напечатать в тогдашнем моем "Красном знамени" несколько очень эффектных стихотворений 7. Но опять-таки, что называется, "не разбери Господи": одним они показались сверхреволюционными, другим, напротив, контрреволюционными. Вроде пресловутых нынешних "Двенадцати" Блока 8: в зависимости от того, под каким углом зрения и в каком настроении какой читатель к ним подходит
Андрей Белый
ИЗ КНИГИ "НАЧАЛО ВЕКА"
...> В те же дни, т. е. весной 1903 года, я встретился с Максимилианом Волошиным; Брюсов писал о нем несколько ранее: "Юноша из Крыма... Жил в Париже, в Латинском квартале... Интересно... рассказывает о Балеарах... Уезжает в Японию и Индию, чтобы освободиться от европеизма" ("Дневники". Февраль 1903 года), и: "Макс не поехал в Японию, едет... в Париж. Он умен и талантлив" ("Дневники". Осень 1903 года).
Эти короткие записи Брюсова - характеристика М. А. Волошина тех отдаленных годов: умный, талантливый юноша, меж Балеарами и между Индией ищет свободы: от европеизма, и пишет зигзаги вокруг той же оси - Парижа, насквозь "пропариженный" до... до... цилиндра, но... демократического: от квартала Латинского; демократическим этим цилиндром Париж переполнен; Иванов *, по виду тогда мужичок, появлялся с цилиндром в руке, как Волошин.