Вечером в субботу 17/30 декабря в городской управе Царского давали концерт. Великий князь с 7/20 декабря находился в Могилеве, а Владимир, у которого болело горло, не мог его сопровождать. В тот вечер он почувствовал себя лучше и попросился сходить со мной на концерт. Около восьми часов вечера раздался телефонный звонок, и через несколько мгновений Владимир ворвался в мою туалетную комнату.
– Старец мертв, – сказал он. – Мне только что сказали об этом по телефону; господи, теперь можно вздохнуть свободнее! Подробности пока не известны. Во всяком случае, он исчез из своего дома двадцать четыре часа назад; возможно, что-нибудь узнаем на концерте.
Я никогда не забуду этот вечер. Никто не слушал ни оркестр, ни артистов. Новость распространилась с быстротой пламени по пороховой дорожке. В антракте я заметила, что взгляды собравшихся устремлены на нас, но была слишком далека от истины, чтобы понять причину этого. Наконец, ко мне подошел Яков Ратьков-Рожнов[13] и, явно имея в виду главное событие дня, сказал:
– Говорят, дело сделали представители самой высшей аристократии; называют имена Феликса Юсупова, Пуришкевича и… великого князя…
У меня сжалось сердце. Я знала о давней дружбе, связывавшей великого князя Дмитрия и князя Юсупова, женатого на красавице княжне Ирине, кузине Дмитрия[14].
– Господи, только бы не он! – прошептала я.
Владимир подошел ко мне сообщить те же детали, и к концу вечера имя великого князя Дмитрия было у всех на устах.
Мы вернулись домой в половине первого ночи; ожидавший нас дежурный лакей сообщил мне, что из Петрограда телефонировала княгиня Кочубей, супруга князя Виктора[15], умолявшая меня перезвонить ей, невзирая на время. Как только княгиня Кочубей ответила на звонок, она сразу же спросила меня:
– Где твой сын Владимир?
– Здесь, рядом со мной, – удивленно ответила я.
– Слава богу! Прошел слух, будто это он убил Распутина, будто он арестован, и я дрожала от страха за тебя. Всего хорошего, спокойной ночи.
Видимо, слухи спутали двух единокровных братьев.
На следующий день доктор Варавка, лечивший Владимира, зашел к нам и, смеясь, рассказал, что на вопрос: «Арестован ли Владимир?» – он ответил:
– Да, по моему приказу, поскольку у него сильная ангина, и он уже неделю не выходил из своей комнаты.
На следующий день, в воскресенье, вся Россия и весь мир узнали об исчезновении Распутина. Его семья, встревоженная тем, что он не возвращается домой, и, зная, что он уехал с князем Феликсом Юсуповым, известила полицию. Выстрелы во дворце на Мойке привлекли внимание прохожих и вызвали подозрения одного городового. Императрица, охваченная страшным предчувствием, отдала самые суровые распоряжения, чтобы отыскать тело Распутина. Все его почитательницы пребывали в состоянии неописуемой ярости[16]. Я несколько раз телефонировала Дмитрию и, не говоря ему, что было названо его имя, держала его в курсе всего, что говорилось. Мой муж должен был вернуться на следующий день, в понедельник. К одиннадцати часам я приехала на царскосельский вокзал на автомобиле, чтобы встретить его и привезти домой. Едва мы остались вдвоем в машине, он сказал мне:
– Что это за слухи об убийстве старца? Кто его убил? Вчера в Могилеве называли имя графа Стенбока.
Заметив мой растерянный вид, мое волнение, он взял меня за руку и спросил:
– Ну, в чем дело? Скажи, что с тобой? Да говори же…
Я, едва дыша, пробормотала:
– Говорят, что это были Феликс Юсупов, Пуришкевич и… Дмитрий.
Великий князь так побледнел, что я решила, что он лишится чувств.
– Это невозможно! Я хочу вернуться в поезд, увидеть Дмитрия и поговорить с ним. Мне, своему отцу, он скажет все.
Мне стоило огромного труда убедить его отдохнуть, привести себя в порядок и переговорить с великим князем Дмитрием по телефону или же вызвать его в Царское Село. Едва войдя в дом, он позвал своего сына к аппарату и сказал, чтобы тот немедленно приехал. Дмитрий ответил, что по приказу императрицы генерал Максимович[17] посадил его под домашний арест в его собственном дворце и что он просит отца приехать к нему в Петербург[18].
В этот момент я узнала, что тело Распутина найдено в проруби на Неве, возле Елагина моста, на островах, и сообщила эту новость великому князю Дмитрию, которого она, похоже, огорчила. Думаю, никогда еще телефон не работал так много, как в тот день!
13
Яков Владимирович Ратьков- Рожнов (1870–1959) – действительный статский советник, гофмейстер, благотворитель.
14
Княжна императорской крови Ирина Александровна (1895–1970) – дочь упоминавшегося ранее великого князя Александра Михайловича и великой княжны Ксении, сестры Николая II; двоюродная племянница великого князя Дмитрия Павловича.
15
Елена Константиновна, урожд. княжна Белосельская-Белозерская (1869–1944), по матери племянница знаменитого генерала М.Д. Скобелева, с 1892 г. жена князя В.С. Кочубея, адъютанта и близкого друга Николая II.
16
Можно напомнить, что к числу почитательниц Распутина принадлежали родная сестра автора Любовь Валериановна Карнович (по мужу Головина) и ее дочь Мария Головина (Муня), а также сын автора от первого брака Александр Эрикович Пистолькорс и его жена Александра Александровна (урожд. Танеева), сестра Анны Вырубовой.
17
Максимович Константин Клавдиевич (1849–1919) – генерал-адъютант (1904), помощник командующего императорской Главной квартирой.
18
Хотя Петербург был переименован в Петроград еще в августе 1914 г., автор неоднократно употребляет в своих мемуарах старое название города.