Нам и пришло пополнение второго рода. Это были украинцы и молдаване, освобождённые Красной Армией и сразу взятые на фронт. Боже, сколько пришлось помучиться с ними прежде, чем придать вид, хоть отдалённо напоминающий солдат.
Оглядел я свой новый взвод. Усмехнулся и расстроился. Меня тоже оглядели с интересом, стараясь определить, что я за командир, добрый или злой, буду гонять или нет. Выжидательно смотрели на меня. Все уже довольно пожилые, только три молодых лица. У одних пилотка поперёк головы, у другого – пряжка ремня где-то на боку, у третьего он висит почти у колен. Меня это расстроило. Казалось, что выйду, мне доложат, я поздороваюсь, а в ответ дружное: «Здравия желаем!». А тут стоят и смотрят как идолы.
Меня охватило разочарование. Солдаты это поняли, подтолкнули друг друга и кое-как заправились. Я поздоровался, побеседовали с ними по душам, они рассказали мне о себе. Затем я назначил командиров отделений и знакомство состоялось.
К вечеру вырыли землянки и устроились в них. Нужно заметить, что к концу лета мы научились их делать в несколько часов и довольно неплохо. За три месяца мы раза четыре сменили своё место. Из Скумпии перешли в Скорцень, затем в какой-то лес, где было невероятное количество грачей. С самого раннего рассвета они нам устраивали подъём и не давали отдохнуть после трудного дня. Тогда я брал карабин, отходил от палатки на двадцать метров и спускал на землю с десяток этих крикливых птиц. Потом солдаты развешивали их на деревьях вокруг лагеря. Только таким способом удалось от них избавиться. Отсюда перебазировались в Стефанешти – большое село на берегу реки Реут, всё в садах. Здесь мы простояли дольше всего и отсюда двинулись в поход по Европе.
Сколько мучений было у меня с солдатами и сколько неприятностей пришлось перенести! Мне, только что начавшему офицерскую жизнь, это было вдвойне трудно. Солдаты мои видели до этого только бомбёжку, а самой войны не знали. Один такой солдатик, ещё на плацдарме, захотел оправиться среди бела дня. Недолго думая, он вылез из окопа и расселся на бруствере, уставившись с любопытством в сторону противника и открыв от напряжения рот. Прямо в рот и всадил какой-то шутник-немец свою пулю. Только после этого остальные поняли, что они находятся на войне.
В тылу было похлеще. Сколько труда стоило научить их правильно ходить! Почему-то вместе с правой ногой двигалась и правая рука, а не наоборот. Пилотка сама собой переворачивалась на бок на голове, ремень куда-то съезжал. Но это были «ягодки», «цветочки» расцветали на практике.
Как-то, проводя тактические занятия, я объяснил, как блокировать и взрывать ДЗОТ. Кому-то надо было бросить гранату. Спросил желающих. Один здоровый дядя изъявил желание, его поддержали, говоря, что он когда-то воевал и умеет обращаться с этой «штукой». И я дал ему гранату.
Поползли, окружили ДЗОТ. Я наблюдал издали. Мой подрывник подполз к ДЗОТу на пять метров. «Идиот!» ? подумал я, но так как с этого расстояния гранату без оборонительного чехла ещё можно лёжа бросать, то не стал останавливать его. Он выдернул кольцо из гранаты, бросил её… и вдруг встал на четвереньки, желая посмотреть на свою работу. Я и крикнуть не успел. Граната грохнула, дым щепки, и «подрывник» повалился на бок. Сердце у меня ушло в пятки, когда я подбежал к нему.
Перевернули его на спину, голова окровавлена: мелкий осколок вошёл около глаза, но живой, охает. Отправили в госпиталь.
В другой раз я собрал после занятий взвод для разбора занятий. Смотрю – высокий пулемётчик Лизогубенко стоит с заряженным ручным пулемётом, положив локоть на стол. Не успел я предупредить его, как он взял пулемёт в другую руку, перенёс на левую сторону и со стуком опустил на землю. Затвор отошёл вниз, подал патрон, выстрел и сразу – «Ай-я-я-я-я!» Пуля пробила ладонь, раздробила локоть и плечо.
Следующим горем была столовая. Старшиной роты был сержант Дьяченко, высокий парень – алтаец, прямой немного грубый и отчаянный, любитель выпить и поругаться. Больше всего он ругался на завтраке, обеде и ужине. Один человек ухитрялся брать за двух, и в результате порций не хватало. И не было никакой возможности проследить за этим. Так ловко умудрялись проделывать это солдатики, с виду дурные и непонятливые.