В выходной день, который пришёлся на этот период, я отправился в гости к своим товарищам в первую деревню. Встретили радостно и, так как это уже было событием, устроили товарищеский ужин. Я запомнил, как мне дали очередную кружку вина…, и проснулся одетым на своей постели. Товарищи рассказали, что для меня вечер прошёл нормально, и, когда стемнело, то меня проводили до околицы, и я отправился домой сквозь начинающуюся метель. Дома же мне сообщили, что какие-то два солдата доставили меня на место около полуночи, предварительно справившись: «Здесь ли живёт лейтенант с усиками?» Что было в этот промежуток времени, я так и не узнал.
1945 год встретили с товарищами в деревне, где размещался штаб батальона. Во дворе нашего дома стояла 150-миллиметровая пушка. Около двенадцати ночи около неё стали возиться артиллеристы, повесили фонарик на дерево и стали куда-то наводить пушку. Когда мы уселись за стол и провозгласили тост, а часы показали двенадцать, все стёкла в доме разом вылетели и в грудь ударила тугая волна воздуха. Это пушка поздравила фрицев с Новым годом. И потом, выйдя на улицу, мы минут пять наблюдали всполохи выстрелов пушек и следы трассирующих снарядов, уходившие в сторону передовой. Это был новогодний салют, на который немцы ответили молчанием.
Так проходило время. Значительную часть его проводили на передовой, но выпадали и периоды, подобные описанным выше, проходившие в относительном тылу. Понятие это было действительно относительным, так как в этот тыл свободно долетали снаряды и даже посвистывали пули на излёте. Но и несмотря на это, казалось, что война уже где-то далеко-далеко. В эти периоды посылалась подмена из резерва офицеров, который имелся в полку.
Однако война приближалась. К концу февраля стали ходить слухи о готовящемся наступлении немцев. У нас этому не особенно верили, но усилили внимание и подготовили ещё два рубежа обороны. И ранним туманим утром, когда я ночевал в деревне, нас разбудила стрельба. Наскоро одевшись, мы выскочили на улицу и увидели повозки и людей, несущиеся по деревне в сторону от передовой. Подхваченные общим потоком, мы выбежали на околицу, и тут я вспомнил, что все мои вещи остались в дому. Я бросился обратно по уже безлюдной улице, но наткнулся на ворох немецких пуль, и, прячась за домами, вернулся на околицу. Здесь скопились люди и повозки, стоял подковой миномёт, и я, стоя позади него, несколько минут наблюдал, как мины, вылетая из ствола, несутся вверх и скрываются в низких облаках. Затем поймал лошадь под седлом и вместе со всеми переправились километра за два в село, где находился штаб полка. По краю этого села проходила одна из наших линий обороны, где уже стояли пушки и пулемёты. Немцы полдня пытались пробиться через неё, но сделать этого уже не смогли.
Стояла тут же батарея стомиллиметровых белых немецких пушек, из которых их новые хозяева – болгары, вели беглый огонь. Надо сказать, что мы всё время действовали на стыке с болгарами, и даже кое с кем были знакомы. Артиллеристы действовали чётко и охотно позволили мне пострелять из одного орудия. Интересно, что у этих пушек спусковой рычаг находился внизу, и на него приходилось нажимать ногой. Позже подошёл командир и сказал, что батарее объявили благодарность за отличную стрельбу.
К вечеру всё стихло, и немцы больше здесь не пытались продвинуться, пройдя за день километров пять. По-моему это направление было для них второстепенным, потому что в другом, по направлению к Дунаю, они пробивались ещё несколько дней.
Наш полк собрали и отправили на это направление. Передовая траншея нашей обороны в этом месте проходила по возвышенности между лесами. Мы сперва расположились в километре от неё, ожидая дальнейших распоряжений. Немцы несколько раз возобновляли атаки. Тогда их снаряды хаотично рвались по всей площади, и с передовой доносились звуки ожесточённой стрельбы. Обычно через несколько минут появлялись наши штурмовики, а из укрытий, находившихся недалеко от нас, выезжали пять «Катюш» и, ставши веером, выпускали свои ракеты, которые с оглушительным шипением уносились к немцам. Раздавался глухой рокот, земля мелко вздрагивала, и вся стрельба сразу заканчивалась.