К вечеру мы заняли оборону по краю леса, который был изрыт глубокими траншеями и ходами сообщения. Немцы вели миномётный, осыпая осколками землю. Поэтому приходилось опускать голову пониже и прислушиваться к шелесту мин, чтобы не опоздать пригнуться. Недалеко от опушки леса стояли четыре наших самоходки, полузакопанные в землю. В них сидели солдаты, внимательно следившие за местностью впереди. Слева по направлению к немцам шла дорога с небольшими посадками деревьев по обеим её сторонам. В них догорали два немецких танка.
Но нам не пришлось здесь расположиться основательно, так как под утро полк перевели на новое место, много левее того, где располагались зимой. Здесь была подготовлена оборона, и мы прочно расположились на новом месте. Немцы тут вели себя спокойно, и мы отдохнули, пополнили убытки.
Вскоре весна вступила в свои права. Стало сухо, тепло, всё зазеленело. Наши начали готовиться к наступлению. Стали понемногу появляться новые пушки, танки, тылы оживились. За несколько дней до начала операции появились наблюдатели с различными приборами и контролировали редкую стрельбу пристрелочных орудий. Стояла тихая солнечная погода, и интересно было наблюдать, когда за гулким ударом в глубине нашей обороны раздавался свист снаряда, удалявшегося в немецкую сторону, и в ярком синем небе распускалось белое облачко разрыва.
Утром в день наступления нас отвели с передовой и расположили на отдых в лесу. И я до сих пор не могу отделаться от впечатления, что тогда играло радио и передавали «Вальс в прифронтовом лесу, хотя в то время я не обратил на это внимания. Только лес был не осенний, а начинающий зеленеть. Солдаты спали, мылись, писали письма, а командиров днём собрали и вывели на передовую, объяснив и показав задачу.
От траншеи, откуда наш батальон должен был наступать, шла в сторону немцев пологая лощина, на противоположной стороне которой находилась немецкая оборона. Под утро должны были дать небольшую артподготовку, и после неё нам предстояло занять траншею немцев, совершив разведку боем. А после этого должно было начаться общее наступление.
Ночью мы расположились в траншее и часа в три утра замелькали вспышки за нашей спиной, завыли снаряды над головой, и местность впереди вздыбилась от разрывов. Минут через пятнадцать стена разрывов стала удаляться, и мы, подходя к ней почти вплотную, сперва с опаской, а затем смелее, пошли вперёд. Ощущение не из приятных, когда снаряды почти задевают за голову и осколки жужжат, как пчёлы, во всех направлениях. Однако всё обошлось благополучно, и только двух солдат легко ранило в ноги.
Внезапно всё стихло, и мы с криком «Ура!» свалились в полуразрушенную немецкую траншею, где было уже безлюдно. Кое-где при свете луны виднелись полузасыпанные немецкие трупы, но их было немного. То ли остальные успели унести, то ли немцы заблаговременно убрались в тыл, оставив лишь боевое охранение, мы не знали. Нас радовало то, что мы заняли немецкие позиции без единого выстрела. Только спустя минут десять немцы стали очень вяло потчевать нас снарядами, да из небольшого островка леса тявкал ротный миномёт, мины которого негромко рвались в русле ручья, текущего слева от нас. Вправо же тянулась пустая траншея, от неё шёл ход сообщения в сторону немцев. Я прошёл с двумя солдатами по ней метров двести, бросая вперёд гранаты, но дальше двигаться побоялись. С час мы отдыхали, наслаждаясь успехом, а потом вновь заговорили наши пушки, посылая свои гостинцы уже далеко вперёд. Даже разрывов их мы не видели и слышали только мощный гул от них. Больше часа работала эта молотилка, и когда на рассвете все наши части пошли вперёд, то километров пять шли без единого выстрела.
Первую деревню заняли после небольшого артиллерийского обстрела, ворвавшись в неё так же, как и в начале боя, за огневой завесой. И бывают же такие удивительные случаи! Когда мы уже бежали по деревне, какой-то наш миномётчик, очевидно, опоздал изменить прицел. Тяжёлая мина прошуршала надо мной и разорвалась метрах в сорока впереди и буквально у ног одного из моих солдат. Его подбросило взрывом. И он улетел в открытые ворота сарая, против которых в этот момент находился. Я забежал в этот сарай и с изумлением увидел этого солдата, который с растерянным лицом ощупывал и осматривал себя. Но на нём не было ни царапины, и только приходилось кричать ему на ухо, чтобы он услышал.
А иногда мина взрывалась метрах в ста от человека, и он падал мёртвым. Очевидно, кому как на роду написано!