Немцам плацдарм на их берегу Мура был, как бельмо на глазу, и, подтянув достаточно сил, они утром начали атаки. С обоих сторон переправы установили пулемёты, которые из-за неправильно выбранного нами места переправы держали под обстрелом весь наш берег, не позволяя высунуть носа. Когда мы подошли к нему, уже никто не мог показаться на нём. Все попытки переправить еду и боеприпасы оказались тщетными.
Убило комбата Волгушева, погиб его старшина, принимавший активное участие в переброске на тот берег, и другие. Наш Африкян с остатками своего батальона, Аришкевич, комбат второго, были уже на противоположном берегу. Всю ночь шла стрельба, и продолжались попытки помочь нашим. После восхода солнца стрельба ожесточилась, и на самом берегу, где были наши, послышались крики на русском и немецком языках. Затем правее окопа, где я сидел, на берег выскочили трое мокрых солдат. Один сейчас же упал, двое подползли к нему и, вытащив документы убитого, скрылись в лесу. Вслед за этим раздался выстрел с противоположного берега реки, и через неё перелетел длинный хвостатый предмет, ударившийся о понтон. Раздался взрыв, и понтон осел с дыркой на боку. Так я впервые увидел действие немецкого фауст-патрона.
Немцы вышли на берег реки. Несколько спасшихся наших солдат рассказывали, что немцы их непрерывно теснили, патронов не стало хватать, и все вышли на берег реки, где была траншея. Стало ясно, что не продержаться, бросились вплавь, но пули настигли многих. Африкян был убит на середине реки.
Я не знаю точно, но из батальонов, переправившихся на другой берег, вернулись немногие. Раненые остались в траншее. Аришкевич, раненый в обе ноги, просил, чтобы его пристрелили.
Страшно было то, что эта трагедия произошла за месяц до окончания войны, и, если бы переправа была правильно организована и обеспечена, этого бы не случилось.
После этого разгрома нас перевели в то село, до которого мы добрались на самоходках, и посадили в оборону в немецких траншеях, из которых немцы отошли полностью за реку. Траншеи проходили по самому берегу реки. Форсировать же реку наши больше не пытались.
В том месте, где расположился мой взвод, на берегу росла небольшая кучка деревьев, закрывавшая наше расположение от немцев. Слева был голый берег, и с немецкой стороны хорошо просматривались подходы к нашей обороне. Справа было село, в которое вёл ход сообщения по садам. Почти напротив моего взвода на немецком берегу стоял белый уютный домик с красной черепичной крышей.
Стояли тихие солнечные дни. Мы отдохнули и стали искать себе занятия. Вокруг валялось много различного немецкого снаряжения, и в том числе ящики с фауст-патронами. Я к ним долго присматривался и, помня результат выстрела по понтону, решил довести дело до конца.
В длинном ящике с двумя снарядами лежала инструкция с картинками. Действуя по ней, я откинул защёлку, вытащил головку из трубы, вставил два запальных цилиндрика и поставил головку на место. Затем вытащил чеку и откинул планки, через отверстия в которых брался прицел. После этого стал в траншее лицом вверх по течению и углом к реке. Положил трубу к себе на плечо, приподнял её вверх и нажал на планку между стойками. Раздался гулкий выстрел, как из пушки. Труба осталась у меня на плече, вдоль реки покатилось эхо, а над рекой взлетела хвостатая ракета, которая, описав крутую дугу, разорвалась на середине реки.
На следующий день я притащил ещё пяток «фаустов» и после заката солнца выпустил их уже на противоположный берег. Нужный прицел поймал довольно быстро, и последние два снаряда разорвались на брустверах немецкой траншеи. В качестве ответной меры немцы утром следующего дня посадили своего снайпера около домика, и он убил одного нашего старого солдата, когда тот неосторожно показался в ходе сообщения, идущего вниз к реке.
Позвонили в штаб батальона, и после обеда пришёл знакомый молодой офицер из миномётной роты. Он быстро, с двух выстрелов, поймал нужный прицел, и миномёты спустили с крыши домика всю черепицу и оставили от стен один каркас.