Когда родители нашего отца поженились, они поселились в одноэтажном деревянном доме на углу улиц Чехова и Сенной. Здесь он родился.
Однажды поздним зимним вечером в дом с новорожденным Володей нагрянули люди в черных кожанках: - где деньги, драгоценности? Денег не было, а фамильные украшения были, они лежали в коробочке в тумбочке у окна. Начался обыск. Чекисты стали «прочесывать» дом. На руках у матери кричал грудной ребенок, она ходила по комнате, укачивая его. Вот чекисты добрались до тумбочки, лицо отца стало белым, как полотно. Они открывают тумбочку и… ничего! Отец удивленно смотрит на жену, она незаметно ему кивнула. Оказывается, когда начался обыск, она ущипнула ребенка, и он начал кричать, она стала ходить по комнате и, улучив момент, достала коробочку из тумбочки и выбросила ее в форточку. На ту пору зима стояла морозная, снежная. Сугробы у дома доходили почти до окон. Так что коробочка просто провалилась глубоко в снег, бесшумно и незаметно.
Чекисты ничего не нашли, но Константина Петровича все равно забрали, он отсидел несколько дней, потом его отпустили. А что касается содержимого коробочки, то во время войны оно спасло большую семью от голодной смерти. Семья не эвакуировалась, осталась в Москве, не было ни огорода, ни коровы. Когда было нечего есть, Елизавета Валерьевна шла на базар, и выменивала золотое кольцо на буханку хлеба.
Родители Володи развелись, когда он был еще маленьким. Они очень любили друг друга, и оба тяжело переживали развод, но были, видимо, обстоятельства, которые, в силу моральных принципов, мать Володи не смогла простить мужу. Через какое-то время оба создали новые семьи; Володя с мамой и ее новым мужем переехали жить в Москву в Люблино. Впоследствии у Володи появилось четверо сводных братьев и сестер по матери и двое братьев – по отцу.
О прародителях
Предки Владимира Константиновича принадлежали к старинному немецкому роду, который нам, потомкам, удалось проследить до девятого колена. По этой ветви были в роду и военные офицеры, подпоручики, майоры, полковники, кавалеры орденов Святого Владимира и Святого Георгия, и мировые судьи, и статские советники. Были и люди, сочувствующие тяжелому положению народа, участвовавшие в революционном движении начала 1860-х годов.
Таким был Александр Петрович Мантейфель, прадед Владимира Константиновича. В Трудах Государственного исторического музея, выпуск №46 за 1976 год мы читаем:
«… Все вышесказанное позволяет с полным основанием отнести А.П. Мантейфеля к числу участников революционного движения в Москве в годы общественного движения и революционной ситуации 1859 – 1861 гг.»
Александр Петрович Мантейфель
Он владел семью иностранными языками, читал в подлиннике Байрона, Гейне и издал книгу с переводами стихов Гейне, отклики на которую публиковались в журналах «Светоч», «Русское слово», «Современник» и др. До нас дошли его собственные стихотворения, одно из которых посвящено А.И. Герцену. Оно было написано в 1860 г. за год до отмены крепостного права, в нем есть такие строки:
Звучит твой голос величаво
Не за один лишь край родной,
За человеческое право
Стоишь ты твердою скалой.
За бедного стоишь ты брата,
За угнетенных правоту,
И сохранил ты честно, свято
Души высокой чистоту.
За свою революционную деятельность в 1862 году он был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Далее читаем:
«…В следственном деле А.П. Мантейфеля можно выделить три основные части. Во-первых, «показания» подсудимого. Собственно, по существу никаких показаний не было. Он не дал в руки следствия никаких материалов. Три раза он подвергался дознанию, три раза задавали ему одни и те же вопросы. Результат был один: Мантейфель не назвал ни одного имени, не выдал ни одного товарища…»
Впоследствии он был освобожден, отстранен от службы и отправлен под полицейский надзор в имение родителей без права въезда в Москву и Петербург.
После его кончины вот что писала о нем 18 ноября 1899 г. газета «Московские ведомости»:
«На днях скончался в своем родовом имении, сельце Вихрово Серпуховского уезда Московской губернии один из замечательнейших и образованнейших русских людей…
… В течение с лишком тридцати лет фон-Мантейфель состоял в званиях участкового и почетного мирового судьи, был уездным и губернским гласным, выбирался в кандидаты к предводителю дворянства и основал несколько школ в уезде…
Серпуховской уезд гордился фон-Мантейфелем не только как своим выдающимся общественным деятелем, но и как замечательным пианистом. Покойный не любил выступать в звании артиста на больших столичных концертах, но охотно играл у себя в уездах на всех публичных вечерах с благотворительной целью.
…И в музыке, как и в литературе, фон-Мантейфель удивлял всех своею колоссальной памятью. Например, чуть не всего Шопена, Шумана, Баха, Моцарта, Бетховена, включая и его знаменитую пятую симфонию, он играл наизусть. И как играл!»
Тут вы вправе спросить: а зачем столько информации о предках? Мы можем ответить словами академика Дмитрия Сергеевича Лихачева. Когда на одной из встреч его спросили: «Сколько нужно образований, чтобы стать интеллигентным человеком?», он ответил: «Чтобы стать интеллигентом, нужно иметь три образования: чтобы был образован твой прадед, дед и ты сам!»
Еще одним ярким представителем семьи, уже советского времени, был и сын Александра Петровича – Петр Александрович Мантейфель. Это был известный зоолог-натуралист, лауреат Сталинской премии, кавалер Ордена Трудового Красного Знамени, профессор, научный руководитель Московского зоопарка. Под его руководством впервые в мире удалось добиться разведения соболей в неволе, что имело большое хозяйственное значение. На его трудах воспитывались многие поколения советских зоологов. Им были организованы первые кружки юных натуралистов. Его друзья и ученики любовно звали его «дядя Петя». Мы столкнулись с тем, что и по сегодняшний день в среде биологов при упоминании его имени слышишь: «А! Дядя Петя!» Так было и при встрече с Николаем Николаевичем Дроздовым, ведущим передачи «В мире животных».
Петр Александрович исколесил весь Советский Союз: он много ходил по тайге, пересекал пустыню Кызылкум, побывал на Севере. Им написаны книги «Рассказы натуралиста», «Заметки натуралиста».
Говорят, что его называли совестью института. Еще говорят, что он был большой физической силы, до семидесяти лет спорил с сыном, что одной рукой загонит того под кровать. И выигрывал спор! Однажды в тайге он встретил медведя, который напал на него. Дело дошло до рукопашной, и Петр Александрович сумел его уложить. Об этом случае, как говорят, даже писали в журнале «Огонек». Родные рассказывали, как в дачном поселке, где дома охраняли злые собаки, когда кто-то проходил по дороге, поднимался неимоверный лай. Стоило дяде Пете подойти к забору и начать что-то говорить собаке, как она замолкала и начинала вилять хвостом.
Его младший брат, Валерий Александрович, наш прадед, вместе с большой семьей жил в усадьбе Вихрово, Серпуховского уезда Московской губернии. Был у них свой кирпичный заводик, но, как говорят, был он убыточный. Крестьяне любили «барина», - на доходы от завода он строил крестьянам дома. Построил и сельскую школу. Когда произошла революция, крестьяне написали коллективное письмо в Москву с просьбой оставить доброго барина и все как есть. Это письмо спасло семью. Однако после революции семья вынуждена была оставить усадьбу и переехать в Серпухов.