Но больше всего любили ездить в Темников на рынок. Помню, вставали затемно, часа в 4, чтобы попасть туда к 6 часам утра, когда рынок был в самом разгаре. На КП - пропускном пункте в закрытый город -выстраивались длинные очереди из машин. Для нас, детей, это были незабываемые поездки. За полчаса из благополучного научного городка со всеми благами цивилизации мы попадали в беднейшую российскую глубинку с раскисшими дорогами. Помню, сразу за зоной мы ехали на машине через чащобу Мордовского заповедника по гатям – проложенным поперек дороги бревнам – а потом попадали в непролазную грязь грунтовой дороги. По ней, объезжая лужи и ямы, ехали через деревню Пиевка. Ехали медленно, и машину облепляли босые деревенские ребятишки. С криками: «Дядь, дай гостинчика!» они бежали за каждой проезжавшей машиной.
На рынок на телегах со всех окрестных деревень привозили на продажу коз, гусей, телят, свиней и другую живность. Отовсюду слышались мычание, кудахтанье, людской гомон. Продавали самодельное масло, завернутое в капустные листья, вкусную густую ряженку с коричневой пенкой сверху, овощи, яблоки. И еще продавали забавные самодельные детские игрушки: свистульки, украшения, сувениры. Местные женщины ходили в национальных мордовских одеждах, в широких цветастых юбках с чалмой из платка на голове, из-под него виднелись смазанные маслом небольшие «баки», в ушах – «золотые» серьги крупными кольцами. Почему-то запомнилась такая картина. Напротив рынка висит киноафиша, в верхней части которой крупными буквами написано: «Художественный фильм «Перстень княгини Анны», а внизу мелкими буквами приписано: «после фильма по многочисленным просьбам кинозрителей - фильм «Самогонщики».
Вот такой был контраст. Огромная страна в тяжелое послевоенное время выделила средства и создала оазисы науки в отдельных точках. Это делалось для того, чтобы совершить научный и технологический рывок, создать ядерный щит и не дать себя раздавить стране, уже создавшей ядерное оружие. И эта задача была успешно выполнена. Более того, этот мощный задел позволил и после перестройки и последующего развала экономики сохранить высокий мировой уровень ядерной науки и практики. Паритет ядерных сил на мировой арене был сохранен.
Папа
Каким нам запомнился папа? Из воспоминаний детства: приходя с работы, он приносил с собой столько тепла, любви и радости, что вокруг становилось светлее. Он был неисправимый оптимист. Поэтому я всегда ждала папиных шагов за дверью.
Папа умел все! Не помню случая, чтобы у него чего-то не получалось. Будь то сломавшийся телевизор или радиоприемник, розетка или фотоаппарат - он все делал сам. Никогда мы не вызывали никаких мастеров по ремонту. Когда однажды на стоянке у нашей машины помяли крыло, он снял его, принес домой, выправил и отполировал так, что оно стало как новое. Помню еще случай: к нам должны были прийти важные гости. Обычно еду готовила мама. Папа никогда не готовил, но в этот раз он не мог допустить, чтобы что-то подгорело или не удалось. Он вооружился толстой кулинарной книгой, весами и, строго соблюдая рецептуру, начал готовить блюда: салаты, мясо, пирожки и все остальное так, что получилось безупречно. Вообще он любил слова «безупречно» и «четко».
Иногда я или брат просили его помочь решить какую-нибудь задачу, причем по любому предмету. Он просил только дать ему учебник по этому предмету – и через короткое время задача была решена. Он был как каток, он смолачивал все! Но он никогда не выдавал нам готовое решение. Сначала ты должен был ответить теорию, потом сам решить задачу.
Папа ничего не делал наспех: считал, что все нужно делать основательно, тщательно. Страшно не любил халтуры и, если видел, что я или брат сделали что-то небрежно, начинал «кипятиться». Папа не любил чего-то наполовину. Если выбирал машину, то самую лучшую. Если покупали клубнику, то ведро (чтобы наесться до отвала). Если он чувствовал, что что-то не может сделать отлично, то не брался за это. По этой причине они с мамой не покупали земельный участок. Не могли бы уделять ему достаточно времени и не хотели, чтобы он был запущенным.
В.К. Чернышев с женой Ниной Васильевной, сыном Владимиром и внуком Антоном на Первомайской демонстрации
Еще папа был замечательным рассказчиком. Однажды они с мамой пришли из кино, фильм назывался «Железная маска». Он стал нам с братом рассказывать фильм. Мы слушали, затаив дыхание, а позже, когда я его посмотрела, то была разочарована. В папином изложении он оказался гораздо интереснее. Но главное, он умел еще и слушать, причем слушать заинтересованно. Однажды мы все вместе ездили на свадьбу к двоюродному брату во Фряново. Люди веселились на улице, папа учил меня танцевать кадриль. Потом подошли деревенские мужики, завязалась беседа, и он долго стоял в их окружении, о чем-то оживленно беседуя и смеясь. Ему всегда были интересны люди, и поскольку ему приходилось много ездить поездом и летать самолетом по работе, то, обычно вернувшись из поездки, он часто рассказывал, какой интересный попутчик ему попался. Я не помню, чтобы он о ком-то высказался плохо. Любопытно, что когда я выросла, свои душевные тайны доверяла именно ему.
И еще немного о том, как его воспринимали незнакомые люди. Он любил заходить в кондитерскую в Столешниковом переулке, где продавались вкусные пирожные. Однажды папа встал в очередь за пирожными, а я стояла в стороне. Потом вижу, стоящая где-то перед ним женщина повернулась к нему и кокетливо завела с ним беседу, явно проявляя к нему интерес. Каково же было мое удивление, когда я узнала в ней известную актрису Наталью Фатееву. Другой случай. Маму положили в Шестую больницу в Москве на обследование, ее мучило высокое давление. Стоял вопрос об удалении одной почки. Папа все время был рядом, поддерживал ее. Однажды я приехала ее навестить, и пожилая нянечка попросила нас с мамой выйти в коридор на время уборки палаты. Когда я снова зашла туда, санитарка была еще там и вдруг говорит: «Я хотела спросить, а ваш отец всегда такой?» - «Какой?» - «Сколько живу на свете, я таких хороших людей еще не видела. Он так ухаживает за мамой!»
Когда он был уже тяжело болен и находился в больнице в Москве, я второй раз услышала нечто подобное. Как заслуженный человек, он лежал в отдельной палате, за ним был хороший уход. Капельницы ему ставила немолодая, но очень приятная симпатичная медсестра (как папа говорил – «славная»). Когда однажды мы с ней оказались наедине, она сказала, что в этой палате она видела многих высокопоставленных людей, но отец был не такой, как все. Он не жаловался, вел себя просто, по-доброму, в его тяжелом состоянии старался шутить, рассуждал о политике. «Я в него влюбилась» - сказала она.
О мировоззрении
Он всегда живо интересовался политикой, это известно многим из тех, кто его знал. Однако немногие знают, что его неоднократно вызывали и упорно предлагали вступить в партию, так как он был на руководящей работе. Он отказывался, но однажды нажим был таким сильным, что он сказал, что уедет в Москву. После этого от него отстали. Предложения перебраться в Москву у него действительно были, но, насколько я знаю, против был научный руководитель ядерного центра ВНИИЭФ Ю.Б. Харитон.
Несмотря на то, что в вопросах политики отец имел четкую независимую позицию, он никогда не занимался политической деятельностью. Более того, при приеме молодых специалистов на работу он, помимо основных вопросов по специальности, задавал кандидату два дополнительных: любите ли Вы общественную работу и спортсмен ли Вы? В случае положительного ответа на один из них, он, как правило, отказывал такому претенденту.
Если говорить об идеологическом аспекте, то поколение наших родителей воспитывалось в период тотального атеизма. Сейчас мы наблюдаем, как одни ученые продолжают исповедовать атеизм, а другие (и их немало) от коммунизма обратились к религии. Если говорить об отце, сколько мы себя помним, всегда перед отъездом кого-то из дома все присаживались на минуту, после чего папа говорил «с Богом!», вставал, и мы отправлялись. Когда у кого-то из нас наступали действительно тяжелые минуты, он молча выслушает, и, бывало, только скажет: «Бог милостив!» - и все.