Подтекст всегда предполагает соединение двух планов, один из которых внешний, наполнен конкретным содержанием, а второй, внутренний, более глубинный, полностью или частично не совпадает с первым. Иногда он дается иносказательно и реализуется через мифологическую модель, когда совмещение или взаимопереход времени повествователя и времени героя позволяет ввести разнообразные новые ситуации, иные контексты, другие пространства, что приводит к эффектам конденсации или, напротив, «растяжения» времени, его смещению и трансформации.
За счет подтекста обычно и происходит создание пространственно-временной системы, необходимой для отражения психологии персонажа, и постепенного введения его в конкретно-бытовое или историческое пространство. Так углубление полудетского восприятия героя происходит за счет незаметного слияния с авторской точкой зрения, показателем которой становится семантический ряд с доминантой «время».
С другой стороны, именно подтекст помогает глубже раскрыть внутренний план мемуарного повествования. Благодаря подтексту глубже проявляются и внутренние связи произведения, усиливается его смысловая емкость.
Включая подтекст в художественное пространство конструируемого автором мира, авторы пособия Н.Лейдерман и Н.Барковская отмечают, что вслед за подтекстом обычно появляется и сверхтекст, "неявный диалог автора с читателем, но он состоит из таких образных «сигналов» (эпиграфов, явных и скрытых книг, реминисценций, названий и т. п.), которые вызывают у читателя разнообразные историко — культурные ассоциации, подключая их к непосредственно изображенной в произведении художественной реальности. Тем самым сверхтекст раскрывает горизонты художественного мира, также способствуя обогащению его смысловой емкости. _
Автором работы различаются два вида подтекста: речевой (обусловленный отражением сознания героя, воспроизведением его психологии) и композиционный (связанный с функционированием подтекста как компонента целостной структуры повествования).
Речевой подтекст возникает постоянно, поскольку в мемуарном повествовании постоянно сосуществуют два голоса — автора и его героя. И здесь важно отметить не только их соотнесенность, но и возможность вычленения как самостоятельных частей. Ведь в ряде случаев во внутренний монолог автора включен план героя, который отличается прежде всего речевыми особенностями. В воспоминаниях Л.Зорина, например:
"Конечно юный провинциал не делал еще глобальных выводов. В том историческом документе [речь идет о постановлении 1948 года по поводу А.Ахматовой и М.Зощенко — Т.К.] меня волновала прежде всего судьба уважаемых мною писателей, вдруг превратившихся в двух изгоев. Я был потрясен. Удар по Ахматовой меня возмутил своим редкостным хамством. То, что немолодую женщину печатно обозвали блудницей, было немыслимым, неприличным. Обида же за поэта, за классика, была, признаюсь, недостаточно острой. Не в оправдание, а в объяснение: Ахматову я тогда знал мало и плохо — одну только книжку ранних стихов". Зорин, с.17.
Очевидна корректировка точки зрения автобиографического героя (с помощью иронической тональности автора) и своеобразный комментарий отношения к происходившему с позиции взрослого человека. Используемые же разговорные слова явно принадлежат человеку более молодому. _
И здесь оказывается значимым композиционный подтекст, который создается прежде всего структурой диалога или монолога, где переход от прямого значения высказывания в обобщенно — эмоциональный план произведения происходит независимо от воли говорящего, в результате смысловой недосказанности, перспективной соотнесенности, повтора слов или реплик или параллелизма конкретно-бытового и социально-психологического содержания.
Вместе с тем, сосредотачиваясь не только на передаче собственных переживаний, настроений, потока мыслей, но и на их «представлении» и анализе, автор включает читателя в прямой диалог, делая его не только собеседником, участником, но и создателем описываемого. Таким образом время действия произведения становится и временем настоящего, а сама ситуация может считаться условной.
Созданию подтекста также способствует прямое или скрытое цитирование. Как отмечают исследователи: "Собственный смысл цитаты внеположен сюжету, в который она включается. Столкновение, пересечение двух сюжетов и создает возможность возникновения нового, подтекстного смысла…" _
Отметим, что функции детали разнообразны, она часто используется для создания реминисценции. Цитата часто как бы открывает подтекст, становясь по отношению к нему внешним планом, намечающим его содержание. Сравним названия — "Сумасшедший корабль" О.Форш", "Я унес Россию" Р.Гуля, «Богема» Р.Ивнева, "Петроградский студент" В.Каверина.