Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин

Из дневников и писем 21 апреля

*

Пасмурный день, дождь моросит, погода невесёлая, но на душе весело. В 8.00 командир полка гвардии подполковник Жеребцов отдал по телефону команду:

– Натянуть шнуры! За Родину! За Сталина! По столице врага, по городу Берлину – огонь!

Батареи гвардии капитана Скоростянского стреляли с западной окраины Марцана по району Лихтенберг. На снарядах были сделаны надписи: "По Берлину за погибших друзей", "По фашистскому логову за горе народное". Все батареи облетела листовка "Первый выстрел по Берлину".

Гвардии майор В.ОРЯВИНСКИЙ

*

Я стоял рядом с командиром корпуса, когда он отдавал приказание о первом залпе по Берлину. Под впечатлением этого момента, торжественности, которая царила на командном пункте, я написал стихотворение "Снаряды мести":

Когда помчались первые снаряды
Сорвать запоры с вражеских дверей,
Летел за ними пепел Сталинграда
И чёрный дым горящих Понырей.
Годами закалённая, литая,
Опережая натиск штурмовой,
За ними наша ненависть святая
Летела над проклятою землёй.
А где-то там, на пункте, к телефону,
Как никогда, взволнован и устал,
Подходит командир дивизиона,
И ждёт его у трубки генерал.
В его глазах тяжёлый отблеск стали,
Спокойный голос в трубке не спешит,
Как сталь пружины, сжато в генерале
Суровое величие души.
– Огонь! – сверкнули грозные зарницы,
– Огонь! – и дым окутывает даль,
– Огонь! – и в сердце вражеской столицы Вонзается карающая сталь.

Старший Лейтенант В. ОБНОВЛЕНСКИЙ

*

22 апреля

Когда над батальоном взвилась ракета "В атаку", сержант-коммунист Осипов поднял красный флажок и крикнул:

– Сталинцы, на штурм Берлина, к победе, вперёд, за мной!

Батальон ворвался в район Фридрихсфельде, и вскоре над крышами домов развевались красные флажки.

Герой Советского Союза старший Лейтенант К. УСЕНБЕКОВ

Мы в Берлине! Этого дня мы, фронтовики, ждали все четыре года войны. Никто не знал, кому выпадет честь и счастье быть непосредственным участником штурма Берлина, но каждый из нас мечтал об этом. И когда перед наступлением нам зачитали обращение Военного Совета армии, где совершенно ясно было сказано, что мы идём кратчайшим путём на Берлин и что наши батальоны должны первыми выйти на восточную окраину Берлина, – как мы радовались, как мы гордились! Каждое маленькое отклонение в сторону тревожило нас, а вдруг отведут на фланг? Но нет. мы шли прямой дорогой, и вот – выходим к Силезскому вокзалу, а где-то совсем, совсем рядом, через Шпрее – Унтер-ден-Линден, рейхстаг…

Гвардии капитан А. БРОНШТЕЙН

*

Наши миномёты стояли на огневой позиции около шоссе, по которому двигались танки и автомашины. Немцы заметили их и открыли сильный огонь по шоссе.

Красноармеец Максимов, заряжающий второго расчёта, во время обстрела подавал с машины ящики с минами. Осколком снаряда ранило его в лоб. Слезая с машины, он сказал своему товарищу:

– Чего испугался, Цуканов? Ничего страшного нет, перевяжи меня.

Цуканов только начал перевязывать друга, как санинструктор Ефремов был уже около раненого. Рана оказалась опасной, и командир приказал немедленно отправить Максимова на медпункт.

В это время дежурный телефонист Никитин передал команду: "Батарея, по местам". Максимов побежал к своему миномёту. Санинструктор за ним:

– Куда, куда? – кричал он. – У тебя дело серьёзное. Плохо будет. Командиры расчётов уже доложили старшему по батарее лейтенанту

Мысину о готовности. Лейтенант Мысин передал телефонисту: "Готово". Телефонист передал с НП: "Залпом, по Берлину, огонь!"

А санинструктор всё уговаривает Максимова пойти с ним.

Максимов рассердился.

– Отвяжись ты от меня, – сказал он. – Видишь, даже шоферы хотят пустить мину. Ни один заряжающий не уступает своих прав. Ведь цель-то какая – Берлин!

Красноармеец Н. КОНДЫРЕВ

*

Мечта осуществилась – мы в Берлине. На одном дворе, засыпанном битым кирпичом, я видел бойца, торопившегося отправить на родину письмо с радостной вестью. Прижав пальцами к стене разрушенного дома клочок бумаги, он вывел на нём крупными буквами: "Привет из Берлина" и, от волнения не зная, что еще написать, свернул листок в треугольник и надписал адрес.

Лейтенант А. ФРЯЗИНОВ

*

Несколько часов продолжался бой на окраине Берлина за фабрику радиоаппаратуры.

Когда гитлеровцы были выбиты отсюда, из подвалов фабрики начали выходить люди. Они хватали нас за руки, по щекам их текли слёзы. Это были наши, советские люди; ещё несколько минут назад они с замиранием сердца следили за исходом боя.

Они целовали и обнимали нас.

Какой-то старик дрожащей рукой провёл по моей гимнастёрке.

– И у меня сын такой же, – шептал старик.

Они выбегали один за другим, оборванные, худые, истощённые, но со слезами радости на глазах.

Противник ещё стрелял по двору, а недавние пленники собирались кучкой около каждого нашего бойца, жадно расспрашивая о родине.

Они просили разрешить им хоть чем-нибудь помочь Красной Армии. И многие из них бесстрашно выносили из-под огня наших раненых гвардейцев, делали им перевязки. Другие показывали нам места, где скрывались немцы, помогали нам найти всё то, что можно было сразу же использовать в бою. С их помощью мы нашли упрятанный немцами автотранспорт.

Запомнилась мне одна высокая седая женщина-украинка. Выйдя из лагеря на дорогу, за колючую проволоку, она перекрестилась и быстро пошла, обгоняя других.

Как сильно бьётся сердце в такие минуты! Как стремишься вперёд! Скоро все наши люди будут вырваны из грязных фашистских рук, снова станут свободными. Да здравствует товарищ Сталин!