Капитан Неустроев подозвал меня к окну. Через окно подвала я увидел горящую площадь. Повсюду чернели взрывы. Площадь 0ыла завалена деревьями, мешками с песком, машинами. Там стояло много пушек.
Из-за грохота и гула разговаривать было почти невозможно. Капитан указал мне на большое каменное здание и спросил:
– Видишь?
Я увидел дом с высокими колоннами и широкой лестницей. На самом верху виднелся купол.
– Это рейхстаг, – сказал капитан, – перед твоей ротой ставится задача штурмом овладеть им.
Когда капитан говорил, всё время об стены дома, в котором мы стояли, ударялись пули. На площади рвались снаряды, и здание рейхстага слегка дымилось.
"Добрались всё-таки до этого проклятого места", – подумал я. Всего триста метров отделяли меня теперь от рейхстага. Агитатор политотдела дивизии капитан Матвеев шепнул мне: "Сьянов, ты счастливец,- первый штурмуешь рейхстаг". Мне хотелось сразу же кинуться к своим. Дожить до такой минуты! У меня было такое чувство, как будто сам товарищ Сталин смотрит сейчас на нас. Мог ли я думать, что я, Сьянов, бухгалтер из села Семиозёрное, Кустанайской области, поведу роту на штурм рейхстага! Я не вытерпел и высунулся из окна подвала, чтобы получше разглядеть его.
До самого рейхстага тянулась площадь, на которой немцы воздвигли много препятствий. Вся площадь густо простреливалась. Слева в верхних окнах, заложенных кирпичом и превращенных в бойницы, стояли автоматические пушки.
Старший лейтенант Прелов, стоявший за моей спиной, сказал:
– Пока ты будешь здесь, я пойду к твоим солдатам, побеседую с ними. Я смотрел в окно и мысленно рисовал себе, как поведу роту. Мы должны были двинуться в атаку под прикрытием артиллерийского огня.
– Впереди лежит наша цепь, – объяснил мне капитан, – когда пойдёшь со своей ротой, обязательно подними и её в атаку. Недалеко от рейхстага проходит канал, но мостов через него нет. Для форсирования используй подручный материал. Двигаться на рейхстаг надо быстро, нигде не задерживаться.
– Я на тебя надеюсь, – закончил капитан, – штурм должен быть решительный.
Вглядываясь в стены рейхстага, я по пробоинам определил, с какой стороны будет лучше наступать. Старался запомнить ориентиры: трансформаторная будка, мелкие домишки, афишная тумба. 1 Справа наступал батальон Давыдова, слева протекает Шпрее, берег её облицован гранитом, за него не уцепишься, немцы там ведут сильный огонь, укрыться негде. Минут сорок стоял я возле окна. Я доложил о своём решении: наступать буду через площадь. Я имел в виду использовать как укрытия ямы, воронки, завалы. Их перед рейхстагом было много.
Вернулись агитаторы Матвеев и Прелов. Они сказали:
– Товарищ Сьянов, мы только что беседовали с твоими бойцами. Золотые люди. Все первыми хотят пойти на штурм.
Было приятно всё это слышать. Я вызвал к себе командиров взводов и отделений и рассказал им задачу. Указал ориентиры первому и второму взводам. Назначил фланговые отделения справа и слева.
Теперь можно было и бойцов.подозвать к окнам и показать им рейхстаг.
– Товарищи бойцы и сержанты, – сказал я, – выполним эту почётную задачу?
– Выполним, – с воодушевлением ответили все.
За окном в это время творилось нечто невообразимое. Даже высунуться из окна подвала казалось невозможным, а нам предстояло пойти через эту площадь, на штурм рейхстага, который теперь извергал столько огня.
– Пустите меня первым, – сказал Якимович.
Якимовича я знал, как самого себя. Он был моим связным, эатем командовал пулемётным расчётом. Где жарко, там он со своим пулемётом. Бойцы его любили, он был душой роты. Здоровый парень, весельчак, он рвался к жизни. Было приятно слушать, как он мечтал о том, чтб будет после войны.
Прыгунов и Шубкин тоже просили, чтобы их первыми послали на штурм. Этих я меньше знал. Молоденькие ребята. Они воевали с жадностью. Еще несколько недель тому назад они были у немцев на каторге, а теперь они – бойцы, и им предстояло – штурмовать рейхстаг.
Сержант Гусев, помкомвзвода, пожилой человек, моих дет, как школьник упрашивал меня, чтобы я его первым пустил на штурм. Сержант Ищанов тоже настаивал, чтобы его отделение первым пошло.
Разве можно забыть эти минуты перед штурмом! Я смотрел на своих бойцов, прислушивался к их разговорам, и во мне росла уверенность в успехе предстоящего дела. Принесли брёвна и кирпичи. Сделали подмостки к окнам, чтобы легче было вылезать. Притащили несколько ящиков с гранатами, и мы наполнили ими все карманы. Я проверил у бойцов, полностью ли набиты диски их автоматов и пулемётов.
На площади не умолкал гул артиллерии. Вдруг справа что-то загорелось. Рухнуло большое здание. По земле стал расстилаться чёрный дым. Только я подумал, что хорошо бы сейчас ринуться в атаку, дым послужил бы прикрытием, как услышал голос командира батальона:
– Сьянов, сейчас начнётся артподготовка, с первыми выстрелами надо выдвигаться вперёд.
Командир батальона предупредил, что за мной будут тянуть телефонный провод, и мы условились, что в случае, если провод порвётся, я, как только ворвусь в рейхстаг, даю красную ракету.
И вот уже дружно заговорила наша артиллерия. Я скомандовал: "Вперёд!". Все бросились из окон на площадь. Каждый взвод принял свое направление, хотя ориентироваться было трудно. Рейхстаг заволокло пылью, дымом, пламенем. Я часто обегал цепь, чтобы не потерять из виду людей. Дважды меня задело осколками, в правую ногу и в правое плечо. Но было не до перевязок.
Перебегая от воронки к воронке, прячась за срубленными деревьями, преодолевая рвы и завалы, по-пластунски переползая открытые места, мы достигли широкого канала, о котором утром говорил мне командир батальона.
Мост через канал был забаррикадирован деревянными брусьями и железнодорожными рельсами. Слева от моста через канал было переброшено несколько пар рельсов. Я обрадовался тому, что рота сможет перебраться через канал, не бросаясь в воду.
Частью через баррикаду, частью через переброшенные рельсы взводы под огнём противника перешли канал и снова приняли строгий боевой порядок. Мне удалось поднять в атаку и ту цепь бойцов, о которой сказал мне командир батальона. Оправа и позади роты начали подходить подразделения соседнего полка. Мы бежали по огненному морю, на каждом шагу рвались мины и снаряды. Открыв огонь из всех видов" оружия, рота с криком "ура" лавиной бросилась в атаку. Я бежал впереди роты, и мне казалось странным, что я еще живой. Осколки свистят, а я бегу, и вместе со мной вся рота. Нас было впереди человек пять, и мы бросились на ступеньки рейхстага. В это время немецкий снаряд разорвался между высокими колоннами. Справа шёл Якимович. Мы уже поднимались наверх, когда пуля пронзила Якимовичу грудь, и он упал мертвый, с поднятой рукой, в которой сжимал гранату. Кровь Якимовича потекла по ступенькам и запеклась на каменных плитах. Мы похоронили его потом на возвышенности, откуда было видно красное победное знамя, водружённое к тому времени на куполе рейхстага. Ради этого знамени он отдал жизнь, – мы так и написали его старушке-матери.
Когда мы оказались на широкой лестнице, на нас посыпался огненный град. Немцы стреляли из всех окон. Но мы уже коснулись толстых стен рейхстага. Перед нами высилась огромная, в нескольких местах расщепленная снарядами, дверь. Мы закидали трещины гранатами, и в дверях образовались дыры.
В стенах тоже было много проломов, и наши бойцы проникли через них в рейхстаг.