Далее он сообщил мне, что ежегодно в октябре отправляет 6-10 егерей своего батальона в сопровождении стольких же командиров, с небольшим прикрытием, охотиться в окрестностях на диких кабанов. Через 8-10 дней они возвращаются со 150-180 убитыми кабанами; мясо в засоленном или свежем виде готовят на зиму для солдат, а 600 окороков, которые коптятся в это время года, полковник отсылает позднее в Астрахань на продажу; выручка используется на различные нужды батальона. Эта прекрасная страна была вообще раем для охотников: косули, дикие кабаны, фазаны, а осенью здесь столько всевозможных перелетных птиц, что жители убивают диких гусей иногда даже палками. В море среди других рыб в большом количестве водится очень приятный на вкус кутум (вид судака). Когда я не бывал приглашен в гости, одной такой рыбы хватало на обед мне и моему слуге, причем из одной половины готовили вкусный жирный рыбный суп (уху), другую жарили; весь обед стоил мне 3-5 копеек серебром.
Через три дня после моего приезда в Ленкорань в госпиталь привезли умирающего солдата. Дело обстояло следующим образом: каждую неделю в ближайший лес посылается команда из 20-30 солдат с несколькими подводами для заготовки леса на нужды батальона. Солдаты всегда вооружены ружьями с примкнутыми штыками, чтобы в случае опасности защищаться от нападения тигра или пантеры. Приехав в лес, солдаты поставили ружья в пирамиды и приступили к рубке. Вдруг из кустарника выскочил тигр (вероятно, супруг недавно убитой тигрицы), кинулся на ближайшего солдата и одним ударом своей страшной лапы вырвал ему левую руку из ключицы и сломал несколько ребер. На крик бросились его товарищи с ружьями, но чудовище уже скрылось в лесу. Через несколько часов несчастный солдат умер от ран. Тигры обычно не нападают на людей, так как находят себе пропитание в другом месте. С пантерой произошел другой случай; здесь говорят, что он был еще ужаснее.
В первое воскресенье моего пребывания здесь я стоял рано утром на крыльце своего дома, любуясь красивыми окрестностями и прекрасным утром. В это время мимо меня в воскресном наряде прошелестела направлявшаяся в церковь молодая жена хозяина дома, унтер-офицера и прекрасного охотника. Она дружески поздоровалась со мной, и я заметил у нее на шее странную цепочку. Когда я спросил ее, что это такое, она заявила с нескрываемой гордостью, что это когти пантеры, убитой ее мужем. Мое любопытство было возбуждено. Я дождался ее мужа, и он рассказал мне, что во время охоты на кабанов часто случается наталкиваться в густом высоком камыше на спящую или отдыхающую пантеру. "Хотя у меня, - добавил он, - и нет дурных намерений против нее, потому что я охочусь на кабана, все же зверь вправе предполагать, что моя пуля предназначена для него. Чтобы не быть разорванным, я должен быть начеку и упредить зверя, прежде чем он опомнится и бросится на меня. Такая охота, закончил он свою речь, - требует спокойствия, хладнокровия и меткости". Во время своей службы здесь он убил около 15 пантер, и я купил у него на память красивую пятнистую шкуру.
Полковник Луценко рассказал, что в прошлом году крестьяне-персы принесли ему совсем маленького тигренка и что его повар взял зверя, который тогда был ростом с кошку, на воспитание. Тигренок, которого назвали Ломайка (разрушитель), так привязался к повару, что сопровождал его ежедневно на базар, где тот делал покупки. Здесь тигренок играл с бродячими собаками. Случалось, однако, что, когда, он был не в настроении, он так хватал лапой своих товарищей по игре, что они с воем отлетали на несколько шагов. Когда наступило жаркое время года, батальон, как всегда,, был переведен из тогда еще нездоровой равнины Ленкорани в лагерь на близлежащих холмах, где солдаты могли насладиться свежим и прохладным горным воздухом. Повар командира батальона также перебрался в лагерь, оставив своего Ломайку в Ленкорани под надзором одного из товарищей. Тигренок повсюду искал своего хозяина и, не найдя его, лег на кухне на обычное свое место, не пил и не ел и через несколько дней умер от тоски. По всей вероятности, это очень редкий случай привязанности данного вида диких животных к человеку.
У нас была очень дождливая пасха, и грязь на немощеных улицах была ужасной. Однако, когда сюда 31 марта для инспекции батальона прибыл генерал-лейтенант фон Краббе, стояли уже теплые, погожие дни. Я со спутниками часто совершал прогулки по окрестностям: либо вдоль моря, прибой которого мы часто подолгу наблюдали, либо вдоль горной речушки Ленкоранки вверх по направлению к лесу. На этой речушке водилось много красивых уток, так называемых астаранских - от Астары, пограничной деревни между Персией и Талышем, где они обитают. Редко я видел таких красивых птиц, средней величины, имеющих столь совершенную форму. Так как мой дом находился недалеко от берега, ночью до меня часто доносился шум прибоя, но при этом приходилось слушать и неприятную музыку, т. е. кваканье множества лягушек, населявших большие лагуны. Каждую ночь я слышал жалобный крик то одного, то другого несчастного водяного жителя, который попадал в пасть змеи; чем глубже бедная лягушка проталкивалась в пасть своего врага, тем более испуганным и глухим становился ее крик. Ночью можно было также часто слышать жалобный крик шакалов, похожий на плач ребенка.
Так как мы знали, что Карелин не прибудет к началу мая на своем судне в Баку, было решено использовать часть апреля для поездки в горы и долины живописной провинции Талыш. Полковник Луценко был настолько любезен, что дал нам переводчика, знавшего персидский язык, и проводника, а также вручил циркуляр ко всем местным начальникам с указанием принимать нас хорошо и оказывать содействие.
Эта красивая и плодородная страна была тогда поделена на восемь районов (махалов), или округов, а именно: Ленкорань, Себейдая, Мираркум, Аларск, Дрикх, Суван, Астара и Аргаван. Каждый махал имеет своего начальника, и каждая деревня - своего юзбаши{*30}, или шултайса.
14 апреля мы покинули Ленкорань. В качестве проводников с нами ехали переводчик и пожилой перс Али Мешеди, получивший свое прозвище во время паломничества в Мешхед в Хорасане.
Мы ехали верхом вдоль морского берега, держась северного направления. Проехав деревню Ольховку, переправились через небольшую бухту Кумбаши и вечером, в 5 часов, прибыли в деревню Киэил-Агач, проделав 36 верст. Каким прекрасным охотничьим районом была вся эта местность! На воде, в камышах или кустарниках можно было видеть множество фазанов, бекасов, фламинго, широконосых гусей, морских чаек, диких уток, пеликанов и другую водоплавающую птицу. 15 апреля мы побывали на большом рыбном промысле (ватага) у Кизил-Агача, наблюдали за тем, как приготавливают икру, а также разделывают рыбу. Затем мы присутствовали на знаменитом празднике шиитов мохарреме{8}, отмечаемом ежегодно в день смерти Хусейна. Я впервые находился на таком празднике в персидской деревне.