Несмотря на настойчивые увещания своего великого адмирала, они допустили упадок своего морского могущества в мирное время и тем самым привели к упадку самое Голландию.
Рост морского могущества Франции был подвержен колебаниям, обусловленным ее внутренним положением; она неоднократно сходила с пути Ришелье и Кольбера. Тем не менее перед революцией морское могущество Франции стояло наравне с английским. В значительной степени благодаря ему Вашингтону удалось завоевать свободу Америки. Сюффрен уравновешивал англичан в Индии, а Средиземное море было по преимуществу французским. Революция уничтожила морское офицерство и сделала негодными корабли и личный состав. Тогда Наполеон убедился на собственном опыте, что даже его энергия и гений не могли мгновенно создать морское могущество, и численно превосходящий франко-испанский флот был уничтожен превосходившим его по своим качествам флотом Нельсона с его band of brothers{233}.
После этого морской престиж Англии пережил весь XIX век.
На пороге XX века Германия обладала всеми основными предпосылками для приобретения значения на море: торговлей мирового масштаба и энергичной промышленностью, гигантское развитие которой происходило даже слишком быстро, военным искусством, организаторским талантом и трудолюбием, государственной мощью и патриотизмом. Ей был предоставлен лишь короткий срок, чтобы наверстать давно упущенное. Однако мы были уже близки к нашей мирной цели, когда роковая политика бросила нас в войну против четырех сильнейших морских держав Европы, из коих одна Англия была вдвое сильнее нас. С самого начала мы не могли рассчитывать на полную победу, на подавление Англии, однако я считаю возможным высказать убеждение, что при всем том наши морские силы были достаточно хороши и сильны, чтобы заставить Англию заключить с нами такой мир, который позволил бы нам залечить полученные тяжелые раны. Чтобы достичь этого, необходимо было полностью уяснить себе сущность направленной против Германии войны на истребление, сообразоваться с этим в войне и политике и прежде всего пустить в ход наши морские силы – без всяких ограничений и под единым руководством. Общее положение не позволяло нам упускать благоприятных возможностей.
Конец имперского флота был ужаснее, чем продажа старого германского флота Аннибалом Фишером{234}. Тогдашнее начинание наших отцов было преждевременным и предприняли его с недостаточными средствами, наше же было осуществлено хоть и поздно, но не слишком поздно; опираясь на Пруссию-Германию, оно могло удасться. Возобновят ли его когда-нибудь наши внуки, скрыто во мраке будущего. Если же им суждено сделать это, то пусть наш опыт придаст им веры и послужит уроком.
2
Если обозреть с некоторым чувством реальности подъем Пруссии-Германии от эпохи полного распада, последовавшей за Тридцатилетней войной, до ее наивысшего расцвета в июле 1914 года, то успех ее может показаться почти чудом. Расположенная в центре Европы, лишенная удобного доступа к океану, незащищенная естественными границами и к тому же окруженная народами, которые еще много веков назад были столь же готовы напасть на нее, как сейчас, вот какова Германия. По причине таких условий существования, а может и вследствие народного характера мощь и процветание Германии выросли не из самого народа, но явились как бы произведением искусства, созданным рядом строителей государства, ниспосланных нам судьбой в течение последних трех столетий. Неужели кто-нибудь думает, что «вечный» рейхстаг, изгнавший Фридриха Великого и объявивший его вне закона, франкфуртский парламент и другие народные представительства могли повести нас вперед? Пруссия-Германия является всего более созданием отдельных личностей, которые требовали и добились верности долгу и подчинению интересам государства и обладали способностью направить народ к определенной цели.
На пороге этого столетия мы вступили в новую эпоху с изменившимися условиями существования. Если наш народ, обладавший цветущей промышленностью, не хотел зачахнуть, он должен был принять широкое участие в мировом хозяйственном обороте. Государства поддерживаются создавшими их силами. Для Пруссии-Германии такими силами являлись реальная мощь и преданность государственному целому, а не высокопарные фразы о братстве народов, которые так мастерски используются англо-саксами для порабощения германского народа.
Я был убежден, что Германия еще не выполнила своей миссии на благо Европы и всего мира. Нам уже почти удалось ввести Германию в новую эпоху. Крупные морские силы в значительной степени увеличивали те средства, которые позволяли нам с честью поддерживать мир, а если война была неизбежна – успешно выдержать ее. Они являлись, кроме того, великим и необходимым орудием приобщения нашего народа к делам и духу остальной части мира. Если будущее бессилие на море еще более усилит наш упадок и сделает невозможным восстановление нашего государства, грядущие поколения, быть может, вспомнят эту мысль.
Проиграв мир и войну, погубив нашу силу и честь, виновные стоят теперь на развалинах и фальсифицируют историю; они отнимают у нашего бедного и политически неодаренного народа веру в себя и в закономерность его истории, хулят наше прежнее государство, его расцвет и достижения и в первую очередь его флот, который в действительности был нашим важнейшим козырем в политике последних лет. Они изо всех сил стараются порвать нить, связывавшую нас с прошлым. Наше прежнее государство, конечно, нуждалось в некоторых улучшениях, однако оно обладало такой способностью к развитию, которой хватило бы и для новой эпохи, и для детей наших детей. Но революция выбросила за борт все то, что создало наше величие, и явилась величайшим преступлением против будущего нашего народа. Крах следует приписать не нашей прежней государственной системе, а недостаткам представляющих ее лиц. Наше общество частично погрузилось в слабодушное эпигонство; распространилось материалистическое мировоззрение; влияние всеобщего, равного и прямого избирательного права, всегда способствующего переходу власти в руки демагогов, уже не уравновешивалось более наличием сильного правительства или высшего сословия, обладавшего твердым характером. Таким образом, лица, представлявшие во время войны государство в правительстве, бундесрате и рейхстаге, оказались не на высоте положения. Если бы хоть один из законодательных факторов функционировал правильно, над нами никогда бы не разразилось такое страшное бедствие.