-Свои –шепнул Лёша и повалил Тимохина на платформу…
По достижении дружественной нам станции капитана Фролова, нас ждал приятный сюрприз. Оказалось, что Вова вовсе не ранен, как мы подумали в тоннеле. Он просто заснул, как началась стрельба. Очнулся Тимохин уже платформе, когда Тевтон сбегал за врачом и капитаном. Фролов спросил, что случилось. Лёша ему всё рассказал и посоветовался, как быть дальше.
-Штурмовать Добрынинскую смысла нет – сказал капитан –Во-первых, там и так бардак, а во-вторых у меня не хватит человек совладать с этими головорезами на их территории.
-Так, что ж делать то?
-А вы у вашего лейтенанта спросите…
-А что, телефон на Павелецкой работает?
-Конечно, ещё с самого спуска под землю…
Телефон на станции действительно работал. Сначала мы пытались дозвониться Холмогору, на Курскую. Безрезультатно. Телефон электрики до сих пор не починили. Потом нашли номер Добрынинской и попробовали позвонить туда. Трубку никто не брал. Лёша набирал трижды, всё напрасно. Тогда мы решили разведать обстановку на Добрынинской подробнее, а уже потом, узнав все нюансы и тонкости неспокойной станции, что-либо предпринимать…
-Шпионите?! – раздался едва слышный голос слева от нас.
От неожиданности мы чуть не подпрыгнули и, повернувшись, увидели перед собой настоящего негра. Направив на нас дуло автомата, он стоял прямо у самой стены тоннеля. Заметить темнокожего стража, не зная о его здесь пребывании, было абсолютно невозможно.
-Руки вверх! – скомандовал негр, улыбаясь.
Мы подчинились, после чего Лёша объяснил, что мы не враги, а посольство с Курской (кольцевой), прибыли к ним с миром и попросил проводить нас к начальнику станции. Часовой кликнул напарника (тот спрыгнул с платформы), приказал собрать оружие и проводить нас к штабу. Исходя из услышанного, мы решили, что власть на станции, всё-таки, установилась…
Добрынинская мне очень понравилась. Эта была небольшая, очень красивая, не смотря на все сколы и следы отрикошетивших пуль, станция с толстыми колоннами бежевого цвета. С внутренней стороны они были украшены каменными фресками, с внешней – деревянными лавочками. Переход, на смежную Серпуховскую, уходил от нас вправо, вверх. Палаток почти не было (народ сюда не шёл). Порталы походили на невысокие ступенчатые арки. С одной стороны платформа заканчивалась тупиком. За перилами, в нём, находилась ещё одна лесенка. Она вела вниз, в подсобку-штаб – настоящее место обитания начальника Добрынинской. Туда-то нас и вели.
Начальником станции стал некто Карл Боткин. Человек не молодой, гражданский, но имеющий огромный авторитет среди выживших поселенцев Добрынинской. Он сидел за широким столом. Одной рукой держал сигарету и подпирал лоб, другой - мерно барабанил по деревянным крышке стола (видимо о чём-то размышлял). Увидев нас, Карл даже не шелохнулся, только поднял глаза.
-Вот, Карл – начал часовой -У самой платформы задержали. Шпионы, наверно.
Боткин перевёл взгляд с нас на солдата, попросил его выйти и снова уставился на нас.
-Мы с Курской – сказал Лёша и положил Холмогорский конверт Боткину на стол –Пришли с деловым предложением.
Карл поднял брови и убрал руку ото лба.
-Предложением… - протянул он, затягиваясь –Это интересно.
Начальник Добрынинской распечатал конверт, выпустил клуб дыма и посмотрел в листок. Наступила пауза. У меня появилось подозрение, что Боткин не умеет читать…
-И? – не выдержал Лёша.
-Мне надо бы всё это изучить – сказал Карл, приподнимая конверт -И обдумать… Вы погуляйте пока.
Лёша хотел, было ещё что-то сказать, но Боткин его опередил.
-Оружие получите потом…
Делать было нечего, и мы отправились смотреть смежную с кольцевой Серпуховскую. На ней мы оказались, преодолев одну лестницу-переход, площадку и стоячий эскалатор.
Станция оказалась несколько больше, чем Добрынинская. Главным её украшением были серо-жёлтые колонны. Они были слегка вогнутые с рифлёными металлическими вставками. Платформа была из серого камня. Палаток стояло больше, чем на только что покинутой нами Добрынинской. А прямо на перроне, разложив перед собой всякие безделушки, торговали индусы. Ансамбль станции освещала шлея потолочных светильников. Особенно впечатляло название «Серпуховская», выбитое в огромных светлых плитах, на внешних стенах станции. Были ещё каменные барельефы, сделанные, видимо, по той же технологии. Они крепились над самым переходом и гермоворотами.