Сверху громыхнуло. Платформа под ногами качнулась. С потолка посыпалась пыль, но стены устояли.
-Второй удар – констатировал Тевтон шепотом.
Началось волнение. Пока народ роптал, лейтенант пообщался с дежурными по станции. Некоторое время спустя он уже владел связкой ключей и планом подсобных помещений Курской (в том числе и помещения с продовольственным запасом).
-Кружкин!
-Я!
-Ко мне! – скомандовал Холмогор и развернул на планшете только что полученный план.
-Есть! – козырнул Даниил и подбежал к лейтенанту.
-Значит так, Кружкин, ты теперь начальник продовольственного склада. Понял?
Кружкин кивнул головой.
-Он здесь - Холмогор ткнул пальцем в одно из помещений на плане, -Теперь… Что входит в твои обязанности? – лейтенант перевёл взгляд с планшета на Даню, -Во-о-от, в твои обязанности входит: первое - выдавать продукты под роспись два раза в день; второе - следить, чтобы склад не разворовали. Разворуют, убью. Понял?
-Понял.
-Далее… Ключи – Холмогор протянул связку Кружкину, -Возьми Величко, Тимохина, Карпа, Метелицу и дуй на склад за едой.
-Разрешите приступать?
-Погоди! Ключ от складской двери возьмёшь себе, остальную связку вернёшь мне. Понял?
-Понял!
-Ключ не потеряй! Понял?
Насытившись, гражданские обитатели Курской немного успокоились и весь оставшийся день помогали нам ставить палатки. Главная трудность заключалась в том, что палатки эти не были предназначены для установки на твёрдых поверхностях – колья не вбивались. Поэтому пришлось фантазировать: натягивать между колоннами верёвки (благо они были) и вешать на них брезентовые перегородки с утеплителем.
После «установки палаток» мы опять перекусили и принялись за обустройство спальных мест. Кровати ставили между колоннами и по середине платформы в два яруса. Койки были металлические, серого цвета. Судя по всему очень старые. Даже в казармах мы спали на более лёгких и удобных. А эти, крашенные, перекрашенные. Я, кажется, видел их в каком-то чёрно-белом фильме про войну, причём со стороны немцев.
Расстановка кроватей успешно закончилась укладыванием на них матрацев около 23.00 (электронные часы над тоннелем ещё работали). Гражданское население готовилось ко сну, а лейтенант построил нас у гермоворот, чтобы назначить караульных. В связи с малым нашим количеством, людей поставленных сегодня в караул было всего четверо (в том числе и я). Они должны были не спать и стоять каждый в назначенном Холмогором месте всю ночь и в случае чего – поднять тревогу. Таких мест, как и караульных, было четыре - по одному у каждого тоннеля. У перехода на другую станцию никого решили не ставить, так как тот был завален.
Большинство людей уже спало. Кого-то мучила бессонница. На изредка доносившиеся всхлипы и плач я уже не обращал никакого внимания. Просто стоял на краю платформы, всматриваясь в темноту тоннеля, и думал. Думал о своих родителях, сестрёнке Оленьке, нашем доме с вишнёвым палисадником, селе. Их всех, наверное, уже нет на этом свете. А я есть. Вообще-то думать о чем-либо дорогом тебе в карауле опасно, теряется бдительность и увеличивается риск суицида, но я ничего не мог с собой поделать...
Ещё я думал о солдатиках, которые разгружали машины. Их увезли за полчаса до второго удара. Что с ними сталось? Успели ли они укрыться на соседней станции или последним их делом на земле стала выстроенная груда палаток, ящиков и мешков, некогда лежавшая на платформе?
Глава 2. Мы такие разные и, всё-таки, мы вместе
Ночь прошла без происшествий. Меня сменил Тевтонов, а я пошёл в подсобку спать. Да, Вы не ослышались именно в подсобку. Наша группа обосновалась именно там. Комнатка была не большая с синими стенами и белым потолком. В ней еле-еле помещались пять двухъярусных кроватей, маленький столик со стулом и оружейная пирамида в углу. Подтянув ремень, чтоб не болтался, я поставил автомат в пирамиду. Потом снял с плеча сумку с противогазом (потёртым, с выпадающими стёклами и крупицами песка внутри), положил её под голову и уснул.
Пока я спал, Холмогор решил выяснить точное количество человек живущих на станции. Для этого лейтенант выстроил всех обитателей Курской на платформе и начал производить их перепись. Вооружив Ларина заблаговременно разлинованной тетрадью и ручкой, Холмогор спрашивал имя, фамилию, возраст, род деятельности человека. Также интересовался возможностью покинуть станцию в ближайшее время. А Ларин слово в слово вносил полученные данные в тетрадь, после чего присваивал человеку индивидуальный номер гражданина Курской (кольцевой).