По вторникам и субботам проводился банный день. Вода на Курской бралась из скважины, но напор оставлял желать лучшего.
Туалета было два, но люди в них почти не ходили. У каждого в палатке стояло ведро. По мере надобности его относили в уборную, вываливали содержимое в унитаз и сливали воду. Такой порядок на Курской установился относительно недавно. Раньше в туалеты выстраивались огромные очереди. Люди переживали, толкались и спорили. А после того как кто-то, не выдержав, нагадил прямо на платформе, Холмогор распорядился перерыть все подсобные помещения, найти как можно больше вёдер и раздать их населению под нужники.
Это произошло в один прекрасный день… или ночь. К тому времени грань смены времени суток у меня полностью стёрлась и на часы я уже не смотрел. Холмогор собрал дежурных по станции и нас у одного из тоннелей. Речь шла об организации вылазки на одну из соседних станций. Телефон всё ещё не работал.
Добровольцами вызвались я и Тимохин. Я - для того, чтобы метро посмотреть, а Вовка - просто так (на Курской сидеть ему, видите ли, надоело). В провожатые нам дали одного из дежурных. Холмогор исходил из следующих соображений: дежурный по станции должен отлично знать московскую подземку и, в случае чего, сориентироваться и направить разведгруппу в нужном направлении.
Двигаться решили вниз по кольцу. К Таганской. Точного расстояния до неё никто сказать не мог. Дежурные разводили руками, говорили только, что средняя скорость поезда московского метрополитена составляла 50 км/ч, а время, за которое он преодолевал расстояния между кольцевыми станциями - около трёх минут. Опираясь на эти данные, Холмогор произвёл некие математические вычисления. По окончании коих у лейтенанта вышло, что расстояние между нами и Таганской (кольцевой) составляло 2,5 км. И учитывая, что скорость человека примерно 5км/ч, то его (расстояние), при удачном стечении обстоятельств, мы должны были преодолеть минут за тридцать-сорок.
Однако задача осложнялась тем, что пробираться к Таганской предстояло в кромешной мгле. Ведь фонарей у нас не было (из подсобки, где они когда-то хранились, их давно украли), а сами тоннели никакого освещения не имели. У гражданского населения Курской фонарей тоже не оказалось, и Холмогор приказал идти так, на ощупь.
Взяв с собой оружие, подсумки с тремя рожками (четвёртый в автомате) и противогазы, мы спрыгнули с платформы. Пути, по словам дежурного, были обесточены ещё перед спуском людей в метро, для их же безопасности и экономии запасов электроэнергии. И через десять минут станция уже скрылась за поворотом.
Шли мы медленно, стараясь особо не шуметь. Дежурный - впереди, по межрельсовому жёлобу, а мы с Вовой - по краям, вдоль стен тоннеля. Вокруг была абсолютная чернота. Хоть глаз коли. Ничего не видать. Я даже попробовал глаза закрыть – ничего не изменилось, только с шага сбился. Дежурный остановился, спросил всё ли в порядке. Я кивнул (зачем, ему же меня не видно), сказал, что оступился, и мы двинулись дальше.
Казалось, мы идем целую вечность, как вдруг наш проводник охнул и повалился на пол. Вовка, вскинув автомат, прильнул к стене. Я же всматривался в темноту прямо перед собой…
-Кажется, ногу сломал - раздался впереди стон дежурного.
Нас немного отпустило. Закинув оружие на спину, мы поспешили к месту, где лежал наш горе-проводник. Я, впрочем, как и Вовка, ожидал чего-то совсем другого. Более страшного что ли. Чего-то такого, встреча с чем грозила бы гибелью или сильным увечьем, а тут всего-навсего нога. Но в глубине души я радовался, что всё обошлось.
Дальше двигаться мы не могли. Голень проводника сильно болела. Соорудив из автоматов импровизированные носилки и водрузив на них раненого, мы потихоньку зашагали назад, к Курской. Обратная дорога заняла гораздо больше времени, нежели туда. Идти было неудобно. Мы часто останавливались и отдыхали.