Моё пребывание в Париже и в Лондоне было весьма успешно, так как оно дало мне возможность достигнуть полного единения во взглядах между мной, Нелидовым, графом Бенкендорфом и Муравьевым относительно желательной линии политики России. И это была именно та линия политического поведения, которая была предложена мной царю, когда всего несколько недель спустя я был назначен на пост министра иностранных дел, и которая, в конечном счёте привела к соглашению, ставшему впоследствии известным миру под названием Тройственного согласия.
Это единство наших взглядов красной нитью проходило через все время пребывания моего на посту министра иностранных дел, и я с чувством глубокой признательности отдаю должное памяти этих трёх выдающихся политических деятелей, которые в любое время оказывали мне столь просвещенное и столь лояльное содействие и из которых ни один – увы! – не числится в настоящее время в списках живых.
С другой стороны, мой проект склонить Нелидова выдвинуть его кандидатуру на пост министра иностранных дел встретил с его стороны категорический отказ, и у меня ничего другого не оставалось, как приняться самому, совершенно против моей воли, за дело, которое представляло в тех условиях величайшие трудности.