Радость моя любимая, целую тебя и всех гостей твоих, кто с тобой. Твой К.
1933 г. 13 января
Моя милая Катя, родная и вечно любимая, всегда-всегда ты со мной в яви и во сне. Нет почти ни одной ночи, когда бы ты не снилась мне с ярко сияющими черными глазами, полными живой улыбчивости. И всегда бывает так, что я во сне впадал в кажущиеся мне безвыходными затруднения — не отмыкающиеся двери, крутые лестницы, путаные переходы, и в минуту, когда гибель уже настала, ты, весело смеясь, протягиваешь свою милую, красивую руку и спасаешь меня. Любимая, тебя и Нинику любит все мое сердце.
1933 г. 18 апреля
Моя милая, родная и любимая Катя, каждая моя мысль о тебе и Нинике светит мне ласково и расцветает во мне нежными весенними цветами. Солнце, наконец, расцветило кругом целое множество плодовых деревьев. Белеют яблони, груши, вишни. Алеют персиковые деревца. Роскошная цветет и уже осыпается магнолия, такая душистая, что издалека ее чувствуешь. Клумбы и лужайки пестреют золотыми одуванчиками, белыми маргаритками, золотыми, алыми и белыми тюльпанами. Нет цветка, который бы не напоминал мне тот или иной счастливый миг моей любви к тебе, единственная, и к светлоглазой Нинике. Целую и нежно люблю вас.
19ЗЗ г. 28 декабря
Если не забывать ни на одну минуту, значит любить, я люблю тебя, моя милая и родная. Если в истомлении засыпая ночью или проснувшись в раннее предутрие молиться о тебе и думать о моей Беатриче, как о светлой защите и радости, значит любить, я всегда-всегда люблю тебя. Моя желанная, без всяких «если» я люблю тебя, и в этом некончающийся свет и неистребимая сила. Без тебя я не был бы самим собой.
Какой я сейчас? Да все тот же. Новые мои знакомые и даже прежние смеются, когда я говорю, сколько мне лет, и не верят. Вечно любить мечту, мысль и творчество — это вечная молодость. В этом мы одинаковы с тобой, мой милый Черноглаз. Бородка моя, правда, беловата и на висках инея довольно, но все еще волосы вьются и русые они, а не седые. Мой внешний лик все тот же, но в сердце много грусти. Недавнее мое увлечение славянскими странами и Литвой, увы, исчерпалось. Для меня это — мелководье. Египет и Индия много богаче и крепче. Кто меня сейчас особо волнует и увлекает, это Гераклид Ефесский.
В малом отрывке его чую целые миры, и они воплощаются в моей душе. «Воскуряющиеся души всегда становятся разумными». «От незаходящего никогда — как ускользнуть кому». — «Рулевой всего — молния».
Из таких лучезарных блестков я строю целые сонаты, полные мудрой звучности и успокоительной гармонии.