Неважно, как сильно она решила подготовиться, что-либо больше, чем это, будет невыносимо для Мии. Слышать что-либо ещё о том, что случилось с младшей сестрой, будет слишком.
Она посмотрела на отца глазами, полными слез. Мия широко открыла глаза, и с обоих глаз потекли слезы.
С обеих рук её отца потекла кровь, так как он ногтями вонзился себе в кожу.
Мия отвела взгляд. Сделав это, она увидела лицо дяди. В его глазах было неистовство. Она посмотрела в другую сторону. В людей, которые были двоюродными братьями и сестрами её отца, в зрачках поднялась бушующая ненависть.
— Мия, есть кое-что, что лишь ты можешь сделать.
— ...Да.
Чтобы успокоиться, Мия сделала бессчетное количество глубоких вдохов. Все были разгневаны от имени её младшей сестры. Это было незначительным утешением, но позволило ей восстановить свой здравый ум.
— Мая закрылась в себе. Хотя её глаза открыты, она не реагирует на голос. Она ничего не делает по своей собственной воле, она даже не реагирует, когда мы лечим её раны.
Мия крепко стиснула зубы. Сделав так, она сдержала желание закричать.
— Мия, своей магией забери с головы Майи всё, что она чувствовала последние три дня.
Мия закрыла глаза и сделала один огромный глубокий вдох.
— Если бы это было возможно, я бы с радостью это сделала, — голос Мии был ровным, с небольшими эмоциями. Подавив свои чувства, Мия, наконец, смогла озвучить ответ, — но моя магия — манипуляция структурой личности. Невозможно забрать воспоминания путем изменения структуры личности.
У неё не было силы забрать воспоминания.
— Не отнимай её воспоминания. Если она будет знать, что её воспоминания стёрты, сомневаюсь, что она сможет сохранить рассудок. Мы получим лишь бомбу замедленного действия, которая может взорваться в любой момент.
Гэнзо также понимал, что Мия не может стереть воспоминания. Тем не менее, он приказал ей сделать это.
— Не забирай воспоминания, отдели чувства от воспоминаний. Воспоминания о том, что люди сами делали, естественно имеют связанные с ними эмоции. Реконструируй «основанные на опыте воспоминания» в «информационные воспоминания».
Не забирай память, забери от неё чувство реальности.
— Но Ото-сама, я не могу сделать такую аккуратную операцию. Хотя я могу преобразовать все «основанные на опыте воспоминания», которыми обладает Мая, в «информационные воспоминания», реконструировать лишь эти три дня в «информационные воспоминания»... столь точное манипулирование «памятью» для меня невозможно, — ответив, Мия отвела взгляд. То, что отец приказал, Мия понимала это не как ребенок. Поэтому её неспособность сделать это своей силой сильно её огорчила.
— Тогда измени весь «опыт» Майи в «информацию».
— Но это!? — Мия неверующими глазами уставилась на отца. Тем не менее, Гэнзо вообще не дрогнул на крайнее осуждение, которое получил от своей дочери.
— Мия, я понимаю твои чувства. Я сам отдаю себе отчет о сожалении и вине, которые буду чувствовать, отнимая воспоминания Майи. Но даже в этом случае с таким положением вещей дух Майи будет, безусловно, уничтожен.
— ...
— Завтра Мая прибудет в этот особняк. Посмотри на Маю, которая к нам вернулась, и сделай выбор. Неважно, каким он будет, я понесу всю ответственность.
Мия молча поклонилась и оставила отца.
В комнате для конференций, которую она покинула, Гэнзо остался, окруженный взглядами оставшегося клана.
Все они одобрительно ему кивнули.
— Наш противник — центральный административный институт магических исследований Дахана. В отличие от единого Четвертого Института, продуктом которого мы являемся, он состоит из множества научно-исследовательских лабораторий, поэтому первая проблема — разница в количестве.
Гэнзо начал с их конкретных недостатков. Прежде чем Азия разделилась на Северную и Южную, Институт Куньлуньфанг был связующим звеном всех современных исследований магии континента. Когда Институт Куньлуньфанг присоединился к Дахану, Великий Азиатский Альянс потерял почти весь опыт в современной магии. Поэтому Дахан мог стоять нога в ногу с Великим Азиатским Альянсом, несмотря на недостаток ресурсов. Можно сказать, что Институт Куньлуньфанг — ядро военной силы Дахана.
— Тем не менее, я не могу позволить пройти незамеченной направленной на нас дикости. Хотя мы — оружие, мы не рабы. И я отказываюсь быть скотом. Мы сами являемся хозяевами лаборатории, которая нас создала.
Когда Гэнзо замолчал, все присутствующие снова одобрительно кивнули.
— Это личные счеты. Я родитель дочери, которая была осквернена; это моя месть, чтобы очистить горечь. Тем не менее, это ещё не всё. Я желаю показать свой характер глупой «Нации», которая относится к волшебникам как к домашнему скоту.