Выбрать главу

— Что тебя беспокоит: болезнь твоя или что-нибудь другое?

— Я становлюсь слаб; детей у нас нет; деревнишки, которые у меня есть, — мои родные у тебя возьмут, — с чем ты останешься? Меня это чрезвычайно огорчает!

— Поздно, мой друг, начал ты об этом мыслить; помочь теперь нечем. Не беспокойся, я останусь богата и ничуть не бедна; совесть моя чиста пред Богом и ничем меня не укоряет; против тебя — тоже невиновна; любима всеми не по заслугам моим, — и это все по милости Деятеля всех благ. Имею сии сокровища, чего ж мне более желать? Он меня сохранял и защищал до самой сей минуты, за что же Он меня и впредь не помилует? Только б я Его не оставила, а Он никогда не оставляет тех, которые к Нему прибегают, а у меня, кроме Его, — другого помощника нет!

Он посмотрел на меня с усмешкой и спросил:

— Неужто ты считаешь грехом иметь, кроме меня, другого мужчину, который бы заменил меня и от которого б ты могла иметь детей? Они бы были для меня любезны, потому что твои, и это бы самое меня успокоило. Я бы сам тебе представил того человека, в котором я могу быть уверен, что он сохранит сию тайну и твою честь. А о ком я говорю, я знаю, что он тебя любит. Неужто ты мне в этом откажешь?

Я долго молчала, потому что окаменела, услышавши, до чего меня хочет довести тот, который должен быть моим путеводителем и наставником! Наконец я спросила, не шутка ли это, которая меня чрезвычайно огорчает? Он отвечал:

— Нет, мой друг, это истинное мое желание, в котором заключается мое спокойствие, и ты не должна мне отказывать, а должна повиноваться!

— Во всем, кроме этого! Здесь границы моего к тебе повиновения и почтения! Все, что ты ни делал против меня, — я прощала, но этого простить нельзя! Чем ты и кем меня хочешь сделать? Я знаю, что тебе больно, для чего ты ничем меня укорить не можешь, — будь уверен, что я научена до тебя еще быть добродетельной, и никакие твои угрозы меня довести до бесчестных и мерзких дел не могут! Все можешь мне приказывать, кроме сего для тебя же постыдного предложения! Я удивляюсь, как ты мог мне говорить о таком деле, в котором ты, конечно, уверен, что я тебя не послушаю! Слезы текущие и рыдания прервали голос мой… Он сказал: