Воспоминания

После Вены наше внимание привлек Зальцбург — город Моцарта, где прошли его детские годы. А затем, не отрываясь от окон вагона, мы любовались до вечера Тиролем. На др[угое] утро продолжали путь до Ривы — Garda — See[324], — где уже чувствовалась Италия: цвет воды, лимонные рощи, мягкий благоухающий теплый воздух, все заговорило точно на др[угом] язы — ке. Предположение остаться на сутки на берегу Garda — See уступило настойчивому желанию скорее попасть в Италию, и в тот же вечер друзья нас встретили в Милане и водворили в Hotel рядом с La Scala…[325]

Милан еще не Италия. Это интернациональный город, каких много в Европе. На нем нет печати оригинальности, как на мн[огих] др[угих] городах Италии. Город сам, как и жители его, вместе с так называемым “прогрессом”, точно стерли с себя все, что когда — то составляло их особенность. Бродя по улицам, я был поражен одинаковостью одежды и головных уборов мужчин, это производило впечатление какой — то ординарности, отсутствия всякой ф[анта]зии. В широкой Народная масса, выражаясь музыкально, ждешь и желаешь должна звучать многоголосым хором самостоятельных голосов. А вместо [этого] желание быть — как — все 11 звучит бледным, тусклым унисоном. Но что- то симпатичное детское в итальянцах делало эту толпу близкой. Осмотрев все достопримечательности города, его художественные] сокровища, окрестности и, конечно, собор, мы отправились в Pegli.

Миланский собор не без основания считается замечательным архитектурным памятником. Несмотря на свои огромные размеры, он производит впечатление легкости, изящества даже некоторой грации, не совсем вяжущейся с католическим храмом. Много прекрасных фигур внутри, некая кружевная отделка снаружи придают ему несколько светский характер. И даже то, что нам особенно повезло присутствовать при коллективном причастии множества детей, одетых в бело[е], и принимал причастие сам кардинал, весь в красном, не изменило впечатления какой — то светской театральности…

Курортная жизнь в Pegli ничем не отличается от таковой на всем свете, интересна для нас была встреча с супругами Момильяно. Он, занимая важную дожность санитарного директора порта, морского врача, никогда не тяготился не чувствовал своего еврейства (Pegli, письмо к А. В. Бернштам [326]). Познакомившись с нами, евреями из России, они очень заинтересовались положением евреев в России, причем, конечно, у них было много превратных представлений об этом положении. Нас сблизили общие интересы, и мы подробно знакомились с положением евреев в Италии. Все, что мы узнали, явилось таким контрастом царской России, что мы в хорошем смысле позавидовали итальянским евреям. Жена Момильяно, узнав, что я музыкант, рассказала нам, что дядя ее — Луиджи Луццатти — нередко играет в 4 руки с королевой и что он при дворе свой человек. Это, впрочем, неудивительно. Ведь Л[уиджи] Луцц[атти] много раз был министром и даже премьер — министром [327]. Его полезные для Италии финансовые реформы создали ему исключительную популярность, и вся Италия считала день проведения этих реформ национальным праздником…

Нас, русских, интересовали также народные собрания, которые] происходили на площади перед нашей гостиницей, когда ораторы свободно высказывали свои политические воззрения, идущие иногда вразрез с правительственными, и милиционер, охраняя только порядок, не вмешивался мешал ораторам высказываться… Настоящее впечатление от Италии я получил, когда я с моим приятелем, итальянцем, посетили Флоренцию, Болонью и Венецию…

324

Озеро Гарда

325

Полное название Teatro alia Scala — “Ла Скала” — оперный театр в Милане.

326

Письмо в архиве не найдено

327

Luigi Luzzatti (1841–1927), политический деятель. Был генеральным секретарем Министерства земледелия, индустрии и коммерции, министром финансов, а также председателем Совета министров