Выбрать главу

Отзывчивый на всякое доброе дело, он редко кому отказывал. На этой почве создались между нами те дружеские отношения, кот[орые] сохранились до смерти Дав[ида] Васильевича] (после 1918 г|ода] я только раза 2 встретился с Дав[идом] Васильевичем]. Один раз в Киссингене, а 2‑й раз в Париже).

По своему воспитанию, образованию и всему укладу жизни в доме отца, а затем и в самостоятельной семейной жизни искусство как — то не входило в обиход [его] жизни. Интерес вырастал у него наряду с[о] знакомством с представителями его. Так он стал интересоваться или, вернее, стал считать нужным ввести в дом музыку после нашего знакомства. В зале нового особняка появился прекрасный “Бехштейн”. Младшие дети начали учиться музыке под моим наблюдением, а затем и со мною. Они начали посещать концерты и интересоваться музыкальной жизнью…

Знакомство с художником Л[еонидом] Осиповичем] Пастернакам] направило внимание Высоцкого на живопись. Он стал покупать картины. И если он делал это, советуясь с художником, то приобретал недурные картины. Полагаясь же на свой вкус — в этом он был упрям, — то картинная галерея его не очень выигрывала. Он построил в своем особняке “именно галерею”, и она ко времени революции вся увешана была картинами русских художников. Все это носило характер любительства. Зато, надо сказать, он охотно отзывался, когда к нему обращались за помощью для молодых художников. Многие из них даже не знали, откуда приходила помощь.

Заинтересовался Высоцкий и моей идеей Бетх[овенской] академии, но не идеей самой, а потому, что я ею заинтересовался. И когда я решил в [1]906 г[оду] поехать в Бонн на родину Бетх[овена], то Высоцкий пригласил меня заехать в Остендэ на пару недель, чтобы на свободе поговорить о моих планах…

Вот мое первое впечатление от Остендэ. Высоцкие приготовили мне комнату в Hotel’e, где они жили. На бумаге этого Royal Palace Hoteli я писал домой 7 августа [1]906 г[ода]: “Вот я и в Остендэ. Это как раз то, против чего я всю жизнь воевал. Это та разодетая, искусственно прикрашенная толпа, праздная, пустая, просаживающая огромные деньги и сама не знающая, зачем и для чего она живет. Самый Hotel, где мы живем, — это чудо как отель. На самом берегу моря, роскошный, великолепный и т[ак] д[алее]. Сегодня же едем в казино слушать знаменитого Карузо (тенора). Исай[368] играет здесь чисто. Дети говорят, что больно за него. Публика во время игры не перестает болтать. В зале 15000 человек. Роскошь туалетов и богатство превосходят всякое представление. Надо все повидать […][369].

Глава 18. [1907. Поездка в Палестину]

[Отрывок из дневника 1924 года]

Евпатория, август 1924

Вторник, 21 августа

Не помню, по какому поводу мы коснулись Палестины, и я довольно подробно рассказал о своем путешествии. Это было в 1907 году, в апреле. Воспоминание об этом времени вызывает во мне сильные и сложные переживания. Мне было 40 лет. Этот возраст представляется мне моментом наивысшего расцвета физических и духовных сил. За год до этого я уже занялся анализом музыкального искусства. Мне всегда казалось, что музыкальный язык — наиболее богатый и выразительный. И если поэт Тютчев говорит: “Как сердцу высказать? Другому как понять тебя. Поймет ли он, чем ты живешь? Мысль изреченная есть ложь”, то мне было ясно, что звук, выражающий чувство, — сама правда. Что никакими словами не выразить того, что можно выразить звуками музыки. Эта глубокая вера в музыку, в силу музыки сблизила меня с одной моей ученицей, серьезной, вдумчивой и начитанной девушкой, обладающей необычайными критическими и аналитическими способностями. Передо мною раскрылся новый мир. Мне казалось, что вся предыдущая деятельность — ничто в сравнении с тем, что можно сделать с музыкой при помощи подробного анализа ее содержания. Музыкант, проникнувший в святая святых Баха, Бетховена и других, должен стать лучше и чище, и сделаться тем “жрецом искусства”, который призван “зажигать сердца людей”. В сущности, музыкальный язык является загадочным сфинксом, как для музыкантов, так и для слушателей, и мне казалось — кажется и теперь, — что если его разгадать и расшифровать, то мы действительно начнем чувствовать лучше, тоньше и благороднее…

вернуться

368

Эжен Исайэ.

вернуться

369

обрыв текста.