В 1951 году исполнилось пять лет со времени моего въезда в США, и я, сдав экзамен, стал гражданином США. Для достижения этой цели необходимо сдать экзамен, на котором задаются вопросы о главных событиях истории Соединенных Штатов и о конституции этого государства. Чтобы быть уверенным в себе, я не удовлетворился брошюрою, в которой изложены эти необходимые сведения, и поступил в школу для подготовки к гражданству. Помещалась она в одной комнате в прекрасном здании большой элементарной школы. Преподавание вела учительница лет сорока; в одной части класса она занималась с группою, обучавшеюся английскому языку, а в другой части той же комнаты — с группою, обучавшеюся конституции США. Для получения свидетельства надо было учиться десять недель, приходя на один час два раза в неделю. Через пять недель я усвоил все, что нужно знать для экзамена, и моя учительница занималась со мною беседами о разных политических и социальных вопросах, а, кроме того, давала мне на дом и в классе различные книги, полезные для знакомства с разными сторонами истории и быта США. Все в школе были заинтересованы тем, что явился в нее восьмидесятилетний ученик, бывший профессор. Начальник школы и учительницы приходили знакомиться со мною. Они показали мне библиотеку школы и различные учебные пособия. Особенно понравились мне игры и занятия детей в детском саду на свежем воздухе: одни из них рисовали на бумаге красками на мольбертах, другие столярничали, третьи играли на кучах песку, четвертые делали гимнастику, пользуясь различными приспособлениями для этой цели. Учительница моя дала мне несколько литографированных статей о типах школы в США. Оказалось, что в Соединенных Штатах существует много весьма отличающихся друг от друга типов средней школы. Например, есть школы, в которых, как было в России, преподаются отдельные предметы, математики, языки, история, география и т. п.; в других же школах один какой‑либо предмет ставится в центр преподавания и остальные предметы группируются вокруг этого центра так, чтобы получилось единое целое. Педагоги ведут оживленные споры о достоинствах и недостатках различных типов школы.
Школьники издают журнал. Ко мне в класс пришли однажды две девочки двенадцати и тринадцати лет и задали ряд вопросов о моей книге, говоря, что хотят поместить в своем журнале мою биографию. Недели через две они принесли мне номер своего журнала. В нем были стихотворения и статьи школьников, рисунки и моя биография.
Американская школа глубоко отличается от старой русской, а также от современной, например, французской средней школы. В современной Франции средняя школа представляет собою нечто вроде изнурительной системы каторжных работ: дети в ней подавлены обилием принудительных работ, поглощающих все их силы и даже превосходящих силы; к тому же, многие работы бессмысленны, потому что в дальнейшей жизни не будут иметь никакого значения.
В школе я получил не только свидетельство о прохождении курса ее, но еще и диплом о большом успехе моих занятий. Вскоре после этого в средине марта 1952 года я был вызван в суд на экзамен. Мой экзаменатор задал мне, между прочим, стереотипный вопрос, буду ли я в случае войны помогать Соединенным Штатам. Я улыбнулся, имея в виду свой возраст, и сказал: «Если будут военнопленные, я охотно буду разъяснять им преимущества такой демократии, как США».
В конце 1951 года из Праги получилось известие о том, что Иван Иванович Лагапин тяжело заболел тромбозом сердца и легкого. В письме ко мне он говорил, что доктора удивляются тому, какого он «крепкого корня». После года борьбы с болезнью он умер 17 ноября 1952 года в возрасте восьмидесяти двух лет. В характере Ивана Ивановича было сочетание добрых свойств русского интеллигента и английского джентльмена. Приятно поэтому думать, что пражское общество высоко ценило его. От друзей и почитателей был большой венок свежих хризантем, кроме того многие приносили букеты цветов. Отпевал его протоиерей Михаил Васнецов, сын художника Виктора Васнецова. В России он был астрономом, а в эмиграции стал священником. Он произнес доброе надгробное слово: «Мы стоим у гроба нашего дорогого и незабвенного Ивана Ивановича Лапшина. Уснул ум, вмещавший такое богатство широких и разнообразных познаний; замкнулось ухо, так тонко воспринимавшее музыкальную гармонию; умолк голос, изливавший на своих лекциях всю многогранность его эрудиции; уже не пишет рука, еще недавно создавшая книгу о русской музыке. И душа почившего должна предстать перед судом Божией Правды. Да не смущает нас мысль, что усопший не был человеком церковным. Я часто беседовал с ним и видел, что его филоооф- ски настроенный разум все время искал Бога, а сердце влеклось к Христовым заповедям. Он говорил: «Если вы не можете назвать меня христианином, то назовите христолюб- цем». А, ведь, Господь сказал Своим ученикам: «Кто не против вас, тот — за вас» (Лук. IX, 50). Сердцеведец Господь знает, — может быть, сердце почившего было и очень близко к Богу.