Рассказывая о моем детстве, я так поспешила похвастаться моею раннею памятью, что перескочила через старшую дочь деда моего и принялась прямо за дядю Александра. А тетушку Веру Петровну пропустить было бы грех, потому что она была очень хорошая женщина, и притом любимица отца моего, и он сам рассказывал мне о ней с особенно теплым чувством… Итак, первеницей у деда с бабушкой была тетка Вера. Она родилась в 1776 году, 2-го августа. Воспитание получила домашнее, довольно необыкновенное для знатной барышни екатерининского времени. По словам покойного отца моего, любимая сестра его была совершенство. Стройна, хороша собой, добра, как ангел, и обладала всеми возможными талантами: рисовала, играла на фортепиано, пела, сочиняла романсы, сама клала их на музыку и очень мило писала стихи. А главное — рукодельница была удивительная: не было работы, которой она не делала бы превосходно. У меня до сих пор сохраняются ее рисунки акварелью в стиле Ватто и много рукоделий. По-моему, рисунки немного «манерны», но ведь и век такой был, что и барашки, и собаки должны были ломаться и сентиментальничать… А рукоделья самой тонкой изящной работы — удивительно хороши…
Вера Петровна любила до безумия брата своего Федюшу и, лаская его, называла всегда «мой маленький Рафаэльчик!». Должно быть, она тоже сильно повлияла на развитие в нем художественного таланта… Жаль, что брату и сестре не долго пришлось прожить вместе. В 1793 году, 17 лет от роду, тетка Вера вышла замуж за Дмитрия Семеновича Шишкова, родного брата адмирала Александра Семеновича Шишкова, который так усердствовал над «изысканием, корней русских слов»[39]. Чрез два года после своей женитьбы, Дмитрий Семенович получил какое-то важное назначение в Сибирь и уехал туда с женою. И бедной молодой женщине не суждено было возвратиться в Петербург. На великое несчастие Шишкова, обожаемая им жена, 22-х лет от роду, вторыми родами скончалась. Старшая дочь их, Елизавета, в которой они оба души не чаяли, жила еще и на моей памяти, а второй мальчик умер вместе с матерью.
После тетушки Веры Петровны у меня осталась драгоценная память, а именно: 84 письма ее из Сибири к отцу и матери. Первое письмо написано с дороги в день горькой разлуки с родителями и значится так: «№ 1. Ижора, 14 мая 1795 г.», а последнее, написанное за несколько часов до ее кончины, значится так: «№ 84. Пресновская крепость, июля 9-го 1798 г.». Боже мой, что это за прелестные письма! В них я прочла всю трехлетнюю жизнь тетки Веры в Сибири, познакомилась с нею и полюбила ее от всей души. Какое светлое созданье была эта женщина! Такую нежную дочь, любящую жену, чудную мать и сострадательную к горю ближнего душу трудно найти на белом свете. И вместе с этими качествами как она была мила и женственна!
Перехожу ко второму брату ее, Владимиру Петровичу. Странное дело, что этого дяди я не помню совсем, а могла бы помнить прекрасно, потому что мне было уже семь лет, когда он умер, в 1824 году. Видно, он ничем особенным не обратил на себя моего детского внимания, что изменила мне моя хорошая память. По рассказам о нем могу сказать только то, что сначала он был военный, служил в Кексгольмском полку, потом перешел в статскую службу и до конца жизни состоял на службе в почтамте; что человек он был милейший, душа компании, великий дамский угодник, как все Толстые; немножко рифмоплет и любимец всех родных и знакомых; женат не был. Вот и все, что могу сказать о нем.
Теперь добралась я, наконец, до дяди Константина, которого знала хорошо и очень любила. Разумеется, и об его детстве и юности буду рассказывать «со слов больших», потому что между его и моими годами разница на целые 38 лет. Граф Константин Петрович родился в Петербурге в 1780 году, 12 февраля. Первые годы детства тоже провел в доме родителей. Про эти годы Матрена Ефремовна, общая их с отцом моим няня, повествовала мне так: «Костенька маленький чистая ступа был! Головища у него была пребольшущая, все его перетягивала… А туда же, за Федичкой норовил разные штуки показывать. Тот, бывало, стройненький, легонький, как перышко, кувыркнется и станет на ножки, как струночка. А Костенька тоже за ним — кувырк! и головизной, как свайкой, об пол хлоп!..» После, когда дяде пришла пора учиться, его, по ходатайству статс-дамы Марии Андреевны Румянцевой, определили в Шляхетский кадетский корпус (ныне Первый кадетский). Это было еще при директоре графе де-Бальмене; но скоро его заменил родственник императрицы Екатерины II, известный умница граф Ангальт, тот самый, который для облегчения маленьким кадетам будущего их учения придумал расписать каменную стену вокруг их сада фресками и изобразить на них известные исторические события, страны света, географические карты, светила, планеты небесные и все, что впоследствии должно было войти в их уроки. Стену эту тогдашние художники расписали прекрасно, и граф Ангальт назвал ее muraille parlante.[40]. И точно, стена эта наглядно говорила о многом, так что мальчуганы, не учась еще серьезно, бегая и играя в саду, невольно заглядывались на картинки и приходили в классы уже подготовленными.
39
Шишков Александр Семенович (1754–1841) — адмирал. Министр народного просвещения (1824–1828). Президент Российской академии (1813–1841). Писатель, один из основателей «Беседы любителей русского слова». Был автором ряда теоретических работ по лексикографии, причем пытался доказать общность происхождения разнокоренных слов, возвести их к некоему «праязыку».