Вот так он писал из гамбургской больницы, не сомневаясь в том, что вернется к нам.
Он не вернулся.
Он боролся со смертью всей силой своего жизнелюбия. Но смерть подступила неумолимо.
Вот письмо к Л. Б. Харитон — женщине, с которой он очень дружил:
«Гамбург, больница, 12—IV (1924 г.)
Дорогая Лидочка!
Надеюсь, Вы получили мое поздравление ко дню рождения, а также рукопись для Евг. Ив. Хотел я Вам написать подробнее, но не смог. Дело в том, что я тут одну неделю помирал в самом буквальном смысле этого слова. Ко всем благам у меня начались сердечные припадки, после которых я превращался в труп. Теперь они прошли, но температура ежедневно выше 39,5°, так что я не только писать, но и читать не могу. Да и не хочу. Я окончательно убедился, что со мной все кончено. Полное безразличие...
...Лидочка, будьте подругой в несчастье, и Вам я, хоть и с трудом, но могу писать. Я теперь уже никогда не встаю с постели, да и физически не могу. Иногда трудно бывает поднять голову с подушки. Но когда кто-нибудь приходит, я делаюсь старым Лунцем — веселюсь. Только одиночества боюсь: плакать начинаю, а в больнице так одиноко.
Вывозят меня иногда с кроватью вместе на воздух: я пьянею и засыпаю. Хорошо!
Теперь о делах. Я послал свою пьесу 1) Федину, 2) Вам для Евг. Ив. Дошли ли они? Ответьте, пожалуйста. И все, что о пьесе говорили. Не скрывая. Не бойтесь: меня такие огорчения больше не трогают. Просто любопытно.
Если будете врать, поссорюсь с Вами!
...Лидочка! Если бы Вы видели моего соседа. Какой немец! Лопнуть можно. Думает, что он неотразим. Я смеюсь в подушку целый день.
Вообще жаль. Я начал чудесное «Путешествие на больничной койке»,— пришлось, разумеется, бросить.
Поклоны. Пишите, пока не поздно.
Целую. Лева».
Вскоре после этого письма Лев Лунц умер.
Он умер двадцати двух лет от роду.
Умер в гамбургской больнице и похоронен в чужой земле. Нелепо ранняя смерть потрясла не только нас, его друзей и товарищей. В советской прессе появились прочувствованные некрологи, посвященные его памяти, стихи его друзей-поэтов. М. Горький написал о нем скорбную статью.
Недолго работал в литературе Лев Лунц — всего лишь пять лет. Работал в труднейших условиях того начального времени. Работал самоотверженно, отдавая весь свой незаурядный талант, все знания, все силы общему делу создания новой революционной литературы. Его творчество принадлежит советской литературе, он был одним из пионеров ее.
АЛЕКСАНДР ГРИН
РЕАЛЬНЫЙ И ФАНТАСТИЧЕСКИЙ
Это был очень высокий человек в выцветшей желтой гимнастерке, стянутой поясом, и черных штанах, сунутых в высокие сапоги. Широкие плечи его чуть сутулились. Во всех движениях его большого тела проявлялась сдержанность уверенной в себе силы. Резким и крупным чертам длинного лица его придавал особое, необычное выражение сумрачный взгляд суровых, очень серьезных, неулыбавшихся глаз. Высокий лоб его изрезан был морщинами, землистый цвет осунувшихся, плохо выбритых щек говорил о недоедании и только что перенесенной тяжелой болезни, но губы были сжаты с чопорной и упрямой строгостью несдающегося человека. Нос у него был большой и неровный.
Отворив дверь, человек этот остановился на пороге.
Алексей Максимович Горький, приподнявшись, протянул руку ему и сказал:
— Прошу!
И по обычаю своему взглянул в глаза вошедшему улыбающимися, внимательными своими глазами.
Посетитель, храня все тот же мрачный, чопорный вид, поздоровался с Алексеем Максимовичем и вручил ему объемистую рукопись. Это были исписанные размашистым почерком огромные, вырванные из бухгалтерского гроссбуха листы. Затем он сел на стул, заложил ногу на ногу, скрутил, важно и сосредоточенно поджав губы, козью ножку, закурил, и в комнате запахло махоркой. От предложенных Алексеем Максимовичем папирос он вежливо отказался, объяснив, что любит крепкий табак.