От «Мелодии» к мелодии
Преподавание в техникуме, все более частая работа в «Мелодии», в других издательствах приносили немалое удовлетворение и стабильные заработки. Интересно было и участвовать в выставках. Только в Горкоме их набралось шестнадцать. Из «просящего» я как-то незаметно превратился в «ведущего».
Хорошо помню, что одна из книг по электрическому оборудованию в сельском хозяйстве и электростанциям, оформленная мною в издательстве «Колос» в духе модного «психоделического» стиля – вспомним диски «Битлз» и «Роллинг Стоунз», – получила премию на конкурсе оформления технической литературы (проводился к 100-летию со дня рождения Ленина). Как это стало возможно, трудно ответить, но наступала новая эра в оформлении. Уходили в прошлое рисованные шрифты, «классические» рамочки, симметричные композиции. Все чаще стали применяться слайды, «сигнальные» броские гарнитуры шрифтов, новая манера рисунка, упрощенные, но эффектные техники гравюры – на дереве, линолеуме, монотипии. Многое было заимствовано из зарубежья.
Преподавание стало для меня ежедневной обузой, приходилось выбирать между педагогикой и творческой работой. К тому же я поступил в аспирантуру МГУ с темой «Проблемы синтеза в русском искусстве конца XIX – начала XX века» – был выбран и рекомендован как лучший из двух выпусков 1970 и 1969 годов. Руководителем диссертации стал Д. В. Сарабьянов. Да и работа в «Мелодии» все больше отодвигала другие на второй план, постепенно я начал втягиваться и в собирательство коллекции. Службу в техникуме пришлось оставить.
В 1973 году, когда последние месяцы преподавания заканчивались, меня пригласили на штатную работу старшим художественным редактором во Всесоюзную студию грамзаписи фирмы «Мелодия». Это была головная организация фирмы, разросшейся по всему СССР. Там планировалась и производилась звукозапись, на худсоветах определялись тиражи грампластинок, утверждалось оформление их и для «внутреннего» пользования, и для экспорта через «Межкнигу». Пять заводов только исполняли заказы, включая знаменитый Апрелевский или новый Московский опытный. Разросшаяся сеть торговых организаций реализовывала от Таллина до Владивостока.
В студии я познакомился с крупнейшими композиторами, дирижерами, чтецами и джазменами, мастерами звукозаписи – это входило в мою работу. В эти годы я не вел записей – ежегодные дневники появились на пятнадцать лет позже. Вскоре я практически стал главным художником, и тем более было не до «эпистолярия», отдавался весь творческой работе оформителя.
Директором Всесоюзной студии грамзаписи был Борис Давидович Владимирский. Ученик Софроницкого, кажется, лучшего исполнителя Шопена, он каждое утро музицировал, приходя в студию за полчаса до работы. Говорят, в годы войны он был одним из тех, кто обеспечивал жизнь интеллигенции в эвакуации в Средней Азии и заслужил благодарность многих за порядочность и справедливость. Во всяком случае, это был человек «иной пробы», чем генеральный директор всей фирмы «Мелодия» Шабанов, ставший затем замминистра культуры; после него в «Мелодии» командовал «комсомольский активист» Сухорадо. О них доброе слово не выговаривается.
Заместителем Владимирского при мне стал Федоровцев, приятный в общении улыбчивый карьерист; его «подсиживал» более молодой, некто Елецкий, человек «новой формации», грубиян и выскочка. Такие персонажи затем заняли посты сначала в организациях перестроечных, а затем, «подчистившись», в ельцинских. Заодно уже скажу, что Горбачева я видел неоднократно, но только в СФК, он был в вечной суете говорильни, а Ельцина близко – лишь у Белого дома 21 августа. Если одного я недолюбливал, то другому не доверял ни на грош.
Но вернемся в ВСГ «Мелодии». Самой интересной и молодежной была редакция эстрады во главе с Володей Рыжиковым – балагуром, неутомимым сочинителем анекдотов, любителем розыгрышей, но и приятелем и покровителем многих «эстрадников»: музыкантов, композиторов, певцов, поэтов, – сам он бывший музыкант. Самой известной в редакции была Аня Качалина – человек принципиальный, квалифицированный, с тонким вкусом. Она «вытаскивала» Анну Герман и Жанну Бичевскую, Градского и Антонова, Зацепина и Догу. Света Михайлова была разбитной и веселой покровительницей тогдашней «зеленой» молодежи: В. Добрынина (бывшего Антонова-второго), С. Намина, Макаревича и всяческих ВИА. Она же и отвечала за «ворованные» записи зарубежной эстрады на «гибких» грампластинках. Как дочь бывшего министра культуры и чиновника еще «сталинского» призыва, она пользовалась особой привилегией «дерзать». К примеру, Добрынин («Антонов») приносил ей фирменные виниловые диски, Света их переписывала «втихаря», а Слава просил «протолкнуть» через Совет и свою песню, иногда неплохую. Песенка за песенкой вышла к славе лесенка.