Однако в Петербурге, повидимому, решили, что такие события в Киеве чуть ли не в дни посещения города царем могут породить опасные мысли, будто погром разрешен царем. А 8 сентября «Русское знамя» писало:
«Убитый премьер был единственным ни за какие деньги не соглашавшимся прикрыть дело Ющинского. Расследование дела Ющинского наносит убийственный удар всемирному жиду… Одно раскрытие дела Ющинского для мирового жида-убийцы, жида-фанатика, жида-кровопийцы – опаснее и гибельнее двадцати киевских погромов».
После отъезда царя внимание киевлян было в гораздо большей степени, чем раньше, сосредоточено на деле Бейлиса. Стало ясно, что правительство собирается организовать большой процесс с целью доказать существование у евреев ритуальных убийств. В этом процессе Менделю Бейлису отводилась отнюдь не главная роль, хотя «Черная сотня» избрала его своей мишенью. На скамью подсудимых правительство намеревалось посадить весь еврейский народ!
10 октября квартира Бейлиса, находившаяся под одной крышей с конюшней кирпичного завода Зайцева, была подожжена и сгорела. К счастью, никто не пострадал, семья Бейлиса отделалась только испугом.
7 ноября правые внесли в Государственную Думу второй запрос об убийстве Ющинского. Объясняя Думе срочность запроса, депутат Замысловский угрожал организацией погрома: «Русское простонародье Западного края, – заявил он, – глубоко уверено, что Ющинский замучен жидами, мое глубокое убеждение такое же… русское простонародье в конце концов может извериться во всем и может сказать, что единственное средство против засилья евреев – народная с ними расправа».
23 ноября Марков уверял Государственную Думу:
«Пятнадцать губерний, пятнадцать русских губерний находятся на прокормлении жидовского племени; теперь злоумышляют и остальную Россию отдать в рабство иудейского кагала… и это, господа, терпится русской властью, русской администрацией, русской полицией. Вы, левые, конечно, проданы, каждый из вас – какому-нибудь жиду, хотя и не за дорогую цену».
В конце 1911 года правительство приступило к подготовке процесса Бейлиса всерьез. Шел подбор свидетелей и экспертов, готовых показать на суде все, что суд потребует.
С другой стороны, либерально-демократическая общественность поднялась на защиту Бейлиса. Наиболее знаменитые адвокаты того времени – 0.0. Грузенберг, В.А. Маклаков, Н.М. Карабчевский, А.С. Зарудный (специалист по ритуальным обрядам) и Д.Н. Григорович-Барский (киевский адвокат, знаток киевских условий) – согласились выступить на суде защитниками Бейлиса.
30 января 1912 года Бейлису, находившемуся в тюрьме, была вручена копия обвинительного заключения, и впервые к нему был допущен защитник. Однако, процесс, назначенный к слушанию на 17 мая 1912 года, был перенесен на осень 1912 года, до окончания выборов в IV Государственную Думу по Киевской губернии.
А 30-31 мая 1912 года сотрудник «Киевской мысли» С.И. Бразуль-Бружковский опубликовал в этой газете статью, где на основе частного расследования, которое он проводил вместе с бывшим начальником сыскной полиции Киева Красовским, доказывалось, что убийство Ющинского было совершено членами воровской шайки в квартире Веры Чеберяк и при ее участии. Грабители боялись того, что Ющинский донесет на них в полицию, и поспешили избавиться от него.
Статья С.И. Бразуль-Бружковского прозвучала на всю Россию. Но она только подстрекнула правительство приложить все усилия для осуждения Бейлиса и «еврейского всемирного кагала».
Разоблачения Бразуль-Бружковского были настолько серьезны и обоснованы, что Киевская Судебная Палата была вынуждена 21 июня направить дело Бейлиса на доследование.
3 июля Вера Чеберяк и ее дружки подали прокурору Киевского окружного суда жалобу с просьбой привлечь к суду за клевету в печати сотрудника газеты «Киевская мысль» Бразуль-Бружковского и сотрудника газеты «Киевлянин» М. И. Трифонова, Киевская окружная прокуратура немедленно удовлетворила жалобу Чеберяк и привлекла указанных ею лиц к суду, отложив сам суд на неопределенное время. Авторы статей были оправданы после позорного провала процесса Бейлиса.
Доследование дела Бейлиса тянулось около года. С судом не спешили. В октябре 1912 года состоялись выборы в IV Государственную Думу, которые прошли в Киеве в обстановке разнузданной антисемитской агитации и призывов к погромам. Вспыхнувшая в это время Первая Балканская война против Турции вызвала широкую волну славянской солидарности и шовинизма и известное поправение в либеральных кругах. Патриотические статьи в защиту славян в Киевских газетах, в особенности в «Киевлянине», сбор пожертвований на подарки раненым и так далее – все это шло под идейным влиянием профессора славяноведения Киевского университета Т.С. Флоринского, ярого националиста и шовиниста. Его сын «Микочка» учился в нашем классе, в первом отделении. Студент Голубев, завсегдатай дома Флоринских, в газете своей организации «Двуглавый Орел» высказывал крайние шовинистические взгляды.
Победы Балканских союзников над Турцией вызвали всеобщее ликование. Монархисты торжествовали.
Эти события заслонили собой дело Бейлиса, и подготовка к процессу шла очень медленно. Только 24 мая 1913 года Киевская Судебная Палата утвердила окончательное, обвинительное заключение против Бейлиса. Начало процесса было назначено на 25 сентября 1913 года.
В конце августа 1913 года, после двух с половиной месяцев летних каникул, которые мы провели дома, в Конотопе, я вместе с братом вернулся в Киев. Мы уже перешли в восьмой класс и в следующем году должны были окончить гимназию – держать экзамены на аттестат зрелости.
Как всегда, осенний Киев был особенно красив. Золото каштанов, осыпающиеся листья, спокойствие теплых вечеров. Но в городе, как и в дни приезда царя в 1911 году, было неспокойно. Чувствовалось какое-то особое возбуждение, ожидание крупных событий. На улицах чаще, чем обычно, встречались городовые и усиленные казачьи патрули. Гостиницы были переполнены. Киев на время оказался в фокусе не только всероссийского, но всемирного интереса. «Весь мир смотрит на Киев». В этом были единодушны и власти, и правительственная черносотенная печать, и оппозиционные газеты. Все подчеркивали мировую значимость дела Бейлиса.
В Киев стекались люди самых различных положений и состояний: и наиболее видные представители реакции, и черной сотни – «Союза русского народа» и родственных ему организаций, и представители либеральной и демократической оппозиции. Приехал, несмотря на болезнь, писатель В.Г. Короленко. Вместе с защитником Бейлиса О.О.Грузенбергом в Киев приехал и дядя моей будущей жены, известный петербургский адвокат, специалист по вопросам права жительства для евреев Л.М. Айзенберг. Он помогал 0.0. Грузенбергу в подготовке материалов для защиты. В Киеве собрались сотни корреспондентов российских и иностранных газет и журналов.
Крайние правые организации – «Совет объединенного дворянства» и черносотенный «Союз русского народа» – разжигали антисемитизм и требовали от правительства довести процесс Бейлиса до конца. «Правительство, – писало „Русское знамя“, – обязано признать евреев народом столь же опасным для жизни человечества, сколь опасны волки, скорпионы, гадюки, пауки ядовитые и прочая тварь, подлежащая истреблению за свое хищничество к людям, и уничтожение которых поощряется законом… жидов надо поставить искусственно в такие условия, чтобы они постепенно вымирали. Вот в чем состоит нынешняя обязанность правительства и лучших людей страны». («Русское знамя», 1913, №117).
Либеральная и демократическая печать считала дело Бейлиса «вызовом Европе», всероссийским «срамом»;
нервное напряжение в дни процесса Бейлиса было гораздо выше и сильнее, чем в октябрьские дни 1905 года с их Манифестом и погромом в Киеве, чем в дни убийства Столыпина. Дело Бейлиса было самым значительным событием 1913 года, которое произвело потрясающее впечатление также и на весь мир.