Великие княжны до отъезда из Спалы часто ездили верхом. Однажды я едва не утонула. Государь повез меня на лодке по Шлице, мы наткнулись на песчаный островок и чуть не перевернулись.
Иногда великие княжны играли со мной в четыре руки любимые государем 5-ю и 6-ю симфонии Чайковского. Помню, как тихонько открывалась за нами дверь и, осторожно ступая по мягкому ковру, входил государь; мы замечали его присутствие по запаху папирос. Стоя за нами, он слушал несколько минут и потом так же тихо уходил к себе.
Наконец врачи решили перевезти цесаревича в Царское Село. Много рассуждала свита: можно ли по этикету мне ехать в царском поезде. По желанию их величеств я поехала с ними. Дивный царский поезд, в котором теперь катаются Троцкий и Ленин, скорее был похож на уютный дом, чем на транспортное средство. Помещение государя, обшитое светлым ситцем, с кушеткой, креслами, письменным столом, книгами и фотографиями на полках, отделялось от кабинета ванной. В кабинете, обитом зеленой кожей, помещался большой письменный стол.
Их величества вешали иконы над диванами, где спали, что придавало уютности. Вагон Алексея Николаевича был также обставлен всевозможными удобствами: фрейлины и я помещались в том же вагоне.
Только отъехали от Спалы, как их величества, посетив Алексея Николаевича, постучались ко мне и просидели со мной целый час. Государь курил; их забавляло, что мы едем вместе. В последнем вагоне помещалась столовая, перед нею – маленькая гостиная, где подавали закуску и стояло пианино. За длинным обеденным столом государь сидел между двумя дочерьми, напротив него – министр двора и мы, дамы. Государыне обед подавали в ее помещение или у Алексея Николаевича. Он лежал слабенький, но веселый, играя и болтая с окружающими.
Закончу эту главу 300-летним юбилеем дома Романовых в 1913 году. В феврале этого года их величества поехали из Царского Села в столицу, в Зимний дворец. В день переезда они с вокзала отправились в часовню Спасителя. Заранее никто об этом не знал. Шел тихий молебен, но, конечно, все всполошились, и их величества возвращались уже через собравшуюся толпу народа. Юбилейные торжества начались с молебна в Казанском соборе, который в этот день был переполнен придворными и приглашенными. Во время коленопреклоненной молитвы я издали видела государя и наследника на коленях, все время смотревших наверх; после они рассказывали, что наблюдали за двумя голубями, которые кружились под куполом.
Вслед за этим были выходы и приемы депутаций в Зимнем дворце. Все дамы, по положению, были в русских нарядах. Точно так же были одеты государыня и великие княжны. Несмотря на усталость, государыня была поразительно красива в голубом бархатном платье с высоким кокошником и фатой, осыпанной жемчугами и бриллиантами; на ней была голубая Андреевская лента, а у великих княжон – красные с Екатерининской бриллиантовой звездой. Залы дворца были переполнены. Царской семье пришлось стоять часами, пока им преподносили поздравления. В конце приема государыня так утомилась, что не могла даже улыбаться. Бедного Алексея Николаевича принесли на руках. Был спектакль в Мариинском театре: шла «Жизнь за Царя» – с обычным энтузиазмом, проявляемым в подобных случаях. Все же я чувствовала, что нет настоящего воодушевления и настоящей преданности. Какая-то туча висела над петербургскими торжествами.
Государыня, по-видимому, разделяла мои впечатления. Она не была счастлива: все в Зимнем дворце напоминало ей прошлое, когда, молодая и здоровая, она весело отправлялась с государем в театр и, по возвращении, ужинала с ним у камина в его кабинете. «Теперь я руина», – говорила она грустно. Заболела в Зимнем дворце тифом великая княжна Татьяна Николаевна, и нельзя было сразу возвращаться в Царское Село. Когда оказалось возможным ее перевезти, их величества немедленно переехали. Татьяне Николаевне обрили ее чудные волосы.
Весной они уехали на Волгу, в Кострому, Ярославль и т. д. Путешествие это в нравственном смысле утешило и освежило их величества. Прибытие на Волгу сопровождалось необычайным подъемом духа всего населения. Народ входил в воду по пояс, желая приблизиться к царскому пароходу. Во всех губерниях толпы народа приветствовали их величества пением народного гимна и всевозможными проявлениями любви и преданности. Мой отец и вся наша семья были приглашены дворянством в городе Переяславле Владимирской губернии, так как род наш происходит оттуда. Государыни не было – она лежала больная от переутомления в поезде, да еще схватила на пароходе ангину.
Московские торжества были очень красивы; погода стояла чудная. Государь вошел в Кремль, а перед ним шло духовенство с кадилами и иконами, как это было при первом царе, Михаиле Феодоровиче Романове. Государыня с наследником ехали в открытом экипаже, приветствуемые народом. Гудели все московские колокола. Восторженные приветствия во все пребывание их величеств в Москве повторялись каждый день, и казалось, ничто – ни время, ни обстоятельства – не может изменить этого чувства любви и преданности.