Я, не знав такой происходимости, в пользу мою следующей, настоял упорно, чтоб отдали меня в канцелярию, повторяя, что имею доносить о интересном государеве деле, во уповании, что тем избавлюсь от их угрожаемого тиранства и нужного в холодной палатке содержания; не находя иного средства, желал пользоваться хотя под арестом, но в теплом покое, но сильная их рука все вышеописанные способы уничтожала, и ничего на то не воспоследовало, почему безнадежность отчаяние мое умножало до крайности.
Всемилосердный Творец наш обыкновенно ниспосылает Свою непреоборимую силу и помощь тогда наипаче, когда человеческие силы изнемогут. Видя невинность мою, из рук его мучительских подал чудным образом средство высвободиться. Был при Девальсе переводчик, знающий твердо французский язык, природою из причетников, уроженец подмосковный, бывший прежде при походной церкви одного посланника российского во Франции, Стахей Трофимов. Видя мое невинное оскорбление, сожалел и из того сожаления употреблял обо мне при случае в разговорах как о строгом меня содержании, так равно, что я, неоднократно нудясь от рук их высвободиться, объявляю интересное дело государево, но они-де, на то не смотря, усугубляют над ним свою строгость, каковой разговор о неосторожности свой, не знав в деле важности, употребил, будучи в провинциальной канцелярии, секретарю Ивану Гавриловичу Зарину, а, неподалеку сидя, прокурор Ларион Федорович Бибиков все то слышал, который, сочтя за важность, не приказал его из канцелярии выпускать, доколе он о том, что выговорил, не представит письменно доношением; итак он и не рад, да принужден, видя себя задержана, и потому-то я взят в провинциальную канцелярию присланным за мною сержантом Иваном Кузьминым.
По приводе меня в судейскую, спрошен я воеводою при вышесказанном прокуроре, о чем я имею доносить, на что я ответствовал: о корчемстве. То велено мне написать доношение, причем воевода, генерал-майор Петр Лазаревич Позняков, знав прежнее мое состояние и замечая мою невинность по виду, казался обо мне сожалителен, а далее от часу становился переменен, угождая Девальсу; производил дело, наклоняя к моей повинности, будто я, сделавшись доносителем, и не доказал, подводя меня по тогдашнему узаконению во отдачу в солдаты, что мне в рассуждении избежания из рук Девальсовых и желательно было; с положенным же в указе [1]751 году декабря 25-го дня по 6-му пункту совсем не согласно, ибо от управителей и приказчиков на представления о корчемниках никаких доказов и свидетелей требовать не поведено; однако ж, несмотря на то, дело ведено так, как просто о доносителе, чтоб ввергнуть в несчастие, и я был под следствием две недели, пользовался теплом и лучшею свободностию, даже и в баню отпущен был и железы с ног в ночное время всегда скидывал.
Девальс терзался, что я из его рук взят, и всячески проискивал к себе возвратить; наконец убедил воеводу, который меня с тем же сержантом Кузьминым на своей запряженной в сани лошади отослал в квартиру к Девальсу скованным же; тогда-то я воображал себе конечную погибель и представлял быть себе замучену, за мое к нему сделанное сопротивление, что ему весьма удобно было сделать, имев начальных судей к себе во всем склонных, данную команду военную послушных и, так сказать, внимающих помаваниям его отверстыми очами. Но, о благостыня Твоя, Господи, что творит всесильная Твоя десница! Но и Ты, о Пресвятая Дево Богородице, Заступница всех скорбящих, не надеющихся на деяние, и сущих в бедах покров и защищение! Во всю сию продолжающуюся бедственную мою нужду не видел себе оскорбления побоями ниже малейшего, что единственно почитаю чудесное от такого зверонравного тирана избавление, поелику прежде меня других тирански мучил побоями и заключением в погребе по году и более, наипаче же и те, кои ему в видении моем угождали, в том числе писарь Илья Быков, не избегнули от него побоев; воистину возвеличил есть Господь сотворити со мною милость.
Приняв он меня от сержанта, несказанно обрадовался и, не чиня мне ни выговоров, ниже угрозов, приказал отвести в то ж заключение, куда уже и брат мой Алексей сыскан и посажен; принужден же он содержание наше положить выгоднее, а именно давать с кухни пищу, хотя простую, но довольную; сверх того, деньгами на каждого по две копейки на день. Сие же мне на постыждение наше, чтоб могли понимать сравнение свое с настоящими колодниками, быв прежде приказчиками. К тому же для тепла сделана печь и вставлена окончина, но для телесной нужды отнюдь не выпускали, как думать надобно, опасаясь, чтоб мы утечки не сделали; для исправления же принесена была шайка, которую караульные ежесуточно выносили. Сколь печаль и скука нас одержала, а наипаче лишаясь воздуху от тяжелого запаху, претерпевали мы в здоровье своем великую тягость через шесть недель с половиною, то есть апреля по 27-е число, по день Преполовения праздника Святой Пасхи.