Осенью началось межевание земель. Меня послали быть понятым. Днем я носил цепь, а вечером расписывался за всех остальных понятых. Бурмистр говорил, что землемер, Павел Алексеевич Зарубин, сын пучежского мещанина, научился межевать и стал барином[579]. Землемера я считал человеком сверхъестественным, умеющим читать чужие мысли. Вывел это заключение я из нескольких случаев. Один раз не успел один из мужиков сказать потихоньку, что ему и есть и спать хочется, как землемер посмотрел на него и закричал: «Эй! что ты осовел! Есть или спать хочешь». Вслед за тем он посмотрел в астролябию, велел поставить колышки и мерить цепью. Вдруг он крикнул: «Стой! копай здесь. В этом месте должна быть межевая яма и знаки, 3 камня и угли». Стали копать и действительно нашли и камни и угли. Увидев, как я пишу, он велел мне приходить к нему по воскресеньям писать повестки сотским и бурмистрам о явке к межеванию и о предоставлении документов. Павел Алексеевич научил меня многому. Я узнал не только четыре правила арифметики, но и получил понятие об астролябии и магнитной стрелке. Познакомился также и с грамматикой. Уходя от Павла Алексеевича с гостинцами и двугривенным в кармане, я всегда удивлялся его познаниям и уму. Не нравилось мне только, что он в постные дни ел молоко, ел зайцев и насмехался над староверами, даже над Зиновием Васильевым, скрывшимся в леса.
— Удрал спасаться, напившись мирской кровью, — говорил о нем Павел Алексеевич. — Когда служил барину, тогда драл всякие поборы, и грибами, и холстиною, и маслом. Даже выкуп положил за девок, которые не желали выходить замуж и идти в другую вотчину.
Между тем последний выкуп устроил уже новый бурмистр Малкин. Когда уезжал Зиновий Васильев, прощание его было торжественное. Оставив свой богатый дом и свою власть, он с сыном Парфеном доехал до Волги, слез с телеги, погладил своего пегого и сказал сыну: «Прощай, Парфен! Береги пегого. Он был мне верным слугою. Живи благочестиво, трудись до изнеможения, как твой брат Иван, и тогда дурные мысли смущать тебя не будут. Не забывай бедных. Ты теперь остаешься в мире один, и мы будем молиться за тебя!» Сказав это, он сел в лодку и заплакал.
Осенью новый бурмистр неправильно сдал в солдаты мужика, лет 35, кривого, под тем предлогом, что он был плохой плательщик. В действительности же бурмистру нравилась его жена. Сдал также в рекруты и парня Никифора, которого мы очень жалели. Это был скромный парень, преданный расколу. Он постоянно читал Священное Писание и любил уединение. С этою целью он с наступлением весны нанимался пасти стада. Сидит он, бывало, под тенью кустика, плетет лапти или делает коробочку из бересты и тихо напевает или духовную, или заунывную песенку. Иногда играет на свирели. Он удивительно знал природу и был близок к ней. Он знал каждый цветочек, каждую травку, где какая растет, чем пахнет. Знал, где какие ягоды растут, где грибы. Он умел заглядываться на волнующуюся рожь, заслушиваться пения птичек. Птицы и животные любили его и летели и бежали к нему.
В начале зимы пронесся слух, что барин потребовал выбора и присылки к нему в услужение более красивых и ловких девушек и парней. Я и Михаил считались не из плохих и побаивались очень, как бы выбор не пал на нас. Я не сидел сложа руки, а работал. Тканьем полотна зарабатывал я до 20 копеек в день. Видя мою прилежность, не раз говорили: «Вот будешь жених-молодец». При таких замечаниях я думал про себя, что я не хочу быть простым мужиком и валяться на полу, прикрывшись с бабой епанчою. Этим словом называли войлочную полость, которую обязательно должна была принести невеста. Я хотел быть приказчиком на фабрике и носить красную рубашку, такую, как у дяди Корнилия. С просьбою писать письма ко мне обращалось очень много баб. Однажды пришла жена старосты и попросила написать своему возлюбленному, что муж ее в известный день уезжает. Каким-то образом муж, староста, перехватил это письмо. Избив жену, он потребовал меня к себе.
— Это ты писал это письмо? — грозно спросил он меня.
Я сознался.
579
Зарубин П. А. (1816–1886) — публицист, прозаик, с 1871 г. до кончины редактор газеты «Петербургский листок».