В мае ходил к нашим кадетам в кадетский корпус. Проходя через сад, я остановился у беседки, на которой прочел надпись: «Сей памятник на месте отдохновения Петра I, сооруженный по повелению Александра I». Я долго стоял и смотрел на то место, на которое ступала нога Петра Великого, историю которого я прочитал недавно. Мое воображение унесло меня в давно прошедшее время, и мимо меня прошли Меншиков, Лефорт, Шереметев и другие.
5 июля, по случаю именин Сергея, мы, дворовые, сидели во дворе и пили чай и пиво. Мимо нас прошел Иван Васильевич Самарин, поклонился, крикнул: «Пируете!» — и дал Сергею 30 копеек. Хотя он и бывший дворовый, но какой он умный и знающий. Недавно меня посылал к нему П. А. Дружинин передать ему тетрадь для просмотра его комедии. На другой день Самарин возвратил тетрадь и прислал Дружинину записку следующего содержания: «С удовольствием прочитал и нашел много интересного, много мыслей, но жаль, что в сценическом отношении неудовлетворительна и требует много переделок».
17 августа 1856 года был торжественный въезд Императора в Москву, 23-го герольды объявили о дне коронования, и 27-го совершилась коронация. 4 сентября был обед от купечества в манеже, и 8 сентября был обед для народа на Ходынке. Приготовлены были целые бараны жареные, гуси и проч. и много водки. Так как был сильный дождь, я не пошел. От ходивших слышал, что давка и свалка была невообразимая. Еще до приезда Государя все растащили. Кому достались куски, рассказывали, что все было тухлое. Сейчас же пошли толки, что граф Закревский потому и допустил моментально все расхватать, что узнал о недоброкачественности угощения.
18 сентября Государь был на балу у французского посла, графа Морни. Так как в квартире его, в доме Римского-Корсакова, у Страстного монастыря, зал был не особенно велик, он был увеличен временной пристройкой во дворе. Стены были обтянуты шелковой материей и убраны цветами. Внутри было множество тропических растений. Снаружи весь дом был роскошно иллюминирован. Как я был доволен, что мне удалось попасть на иллюминацию и фейерверк у Лефортовского дворца. Со стороны поля был приготовлен фейерверк в виде Триумфальных ворот, Нарвских ворот, памятника Сусанина и прочее. Тут же стояли мельницы, деревня и разные фигуры. Вечером, когда уже было темно, издалека послышалось громкое «ура» и заблистали бенгальские огни, сопровождавшие Государя. С крыши дворца из слухового окна полились на площадь лучи электрического солнца. Говорили, что артиллерийский генерал сжигал алмаз, стоящий 10 тысяч рублей. Вся площадь огласилась потрясающим «ура», и заиграла музыка. Государь с государынею вышли на балкон. Государыня сама поднесла огонь к проволоке, по ней полетела птичка к кусту, который весь вспыхнул. От куста по фосфорным ниткам побежал огонь в разные стороны, и в 5 минут вся огромная площадь была иллюминована великолепно. Музыка была необыкновенная. Играли 1000 музыкантов и пели 1000 певчих. От капельмейстера шли проводы к пушкам и колоколам, и время от времени палили пушки и звонили колокола. В это время стали разрываться с треском над головами ракеты и бураки и один за другим сгорать разные ворота, памятники и фигуры. Земля дрожала. Слышались крики и истерические взвизгивания барынь. Многие из них падали в обморок. Впечатление было громадное, но пришлось простоять 4 часа и потом идти пешком 7 верст, и потому устал неимоверно…
Наступил октябрь, и барыня увеличила оброк. Велела написать в варнавинское имение о присылке 3 пудов меду и 100 пар рябчиков и в юрьевецкое о присылке 300 аршин холста и белых грибов и малины сушеной — пуд. Хочет также барыня продать дом, за который назначила цену 12 000 рублей. Приходил комиссионер, поговорил о продаже дома и стащил из буфета серебряные ложки.
Наступает конец года. Мне приходит на мысль, что, пока я любовался и восхищался парадами и иллюминациями, люди сумели нажить деньги. Знакомый официант, который на своем веку не прочел ни одной книги, покупал, во время коронации, от придворных лакеев вино и перепродавал их по двойным ценам. Торговец Кочетков поставил ко двору матрацы и нажил 40 тысяч. Припомнился мне и санкт-петербургский портной Кочетов, который после смерти Императора Николая I скупил все траурные материи и нажил большие деньги. Я же сижу без денег.
Барыня ходит расстроенная. Она не желает, чтобы Александр Петрович женился на бедной девушке Русановой, и не дала согласия на этот брак.
XI
Продажа дома. — Рассуждение о воле. — Смерть Демидова и раздел наследства. — Поездка в Зарайск. — Разговоры по поводу слухов об освобождении крестьян. — Стихи. — Рассуждение о дворовых людях. — По поводу смерти Грановского. — Смерть художника Иванова. — Ложный Извольский. — Обед литераторов.