Истекая 1771 год, октября 10-го дня, пред полуночью, в начале 11 часа, в понедельник, жена моя Дарья Петрова умре чахоткою болезнью, с которою жил я осьмнадцать лет без трех недель и имел одну дочь Матрену по семнадцатому году. Я, овдовев, то с печали, то от трудов весьма был также нездоров и почитаю, ежели б не пустил крови (что еще впервые мне нужда привлекла на 41-м году от рождения моего), то едва ли остался бы жив. Потом через месяц пускание крови повторил, и так мало-помалу выздоровел.
В наступившем 1772 году, августа 26-го числа, женился я на другой жене, поместного солдата Фомы Иванова сына Торочкова на дочери девице Афимье, коей было от роду лет тридцать. Сею женитьбою я весьма доволен, ибо она нрава благосклонного, будучи простосердечна, всегда доставляла мне советами своими утешение, и хотя состояние дому отца ее было скудное, и я в приданое ничего не требовал, да и жадности к тому не имел, ибо я молил Бога Премилосердного, дабы сочетал человека благонравного, чем он и благословил, что я дни счастливые и покойные с нею провожцаю. Однако ж, при выдаче за меня замуж, дал в услужение девку Катерину, а после две пустоши: одну в Дубовском уезде, называемое Крючково, которую, по притеснению Разумовских крестьян, принужден продать в вотчину за сто пятьдесят рублев, а другую в Изборском уезде, именуемую Казавкино, кою и теперь владеем, получая в год по двенадцати рублев, да сверх того вдову Матрену Кондратьевну с малолетними детьми: Федором, Иваном, дочерью Афимьей, которые тогда были независтны[68], потому что нужно было их воспитывать и платить подати в казну с двух душ, а теперь ежели ценить, то составит до тысячи рублев, ибо оба годные в рекруты. Сие ясно доказало, что согласные нравы не лишились нажить имение, и чего не искали, то со временем само по себе в руки пришло, и для того я неразумным того поставляю, кто по женитьбе кидается на приданое и домогается корысть получить, ибо нередко случается таким всю жизнь проводить в горести и досадах, чего советую оберегаться и молить Бога о человеке, а не о приданом заботиться, что есть вмале полезно.
Прожив с показанною женою моею от 26 августа по 29 июня, всего десять месяцев и шесть дней, родился у нас первородный сын Андрей, который день был суббота, празднество святых апостолов Петра и Павла, во время отпуску крестохождения из Белья в Опочку, поутру, а год был 1773-й.
Время продолжалось правления моего вотчиною с обыкновенными хлопотами и трудами, особливо при наборе и отдаче рекрут, и прожив 1774 год, в 1775 году марта 18-го дня родился второй сын Гаврила. В том 1774 году по счастью получил в содержание от Полоцкого губернатора Михайла Никитича Кречетникова почту Ворсулевскую, которая мне через пять лет доставила корысти тысячу пятьсот рублев, да оную же отдал помещику Александру Петровичу Сумороцкому. За уступку и за лошадей, повозки и прочее взял с него тысячу двести пятьдесят рублей. Вот главный мой нажиток при вотчине, а в прочем я не имел способу обогатиться от взятков с крестьян; наипаче же от рекрутского набора я весьма удалялся. За то, я почитаю, наградил меня Господь несравненно, а именно вольностью, получением ранга и правом владения недвижимым, что есть вседрагоценно.
В 1775 году граф наиболее домогался получить от меня оброчных денег, по причине, что он вознамерился жениться на второй жене. Я отважно поступил, невзирая, что предстояла от комиссии крайняя опасность подпасть под суд и несчастье, ослеплен будучи желанием получить отпускную, и того ж году в июне месяце отправился в Москву, взяв с собою из оброчных денег серебряных одиннадцать тысяч да ассигнациями шесть, а всего слишком семнадцать тысяч рублей, которые не без труда и опасности в пути, однако ж доставил графу благополучно, и он принял с удовольствием. Тогда ж и женитьба его совершилась, при которой делана была на людей его богатая ливрея с золотым галуном, в том числе и мне приказал сделать, особенно против почетных его, то есть камердинера и дворецкого с широким галуном, стоящая до семидесяти рублей, к тому ж две пары шелковых чулок, на шляпу два рубли, но все то мало меня утешало, ибо отпускную мою дачею отложил вперед, чего ожидать было весьма скучно.