Турецкая тыловая инспекция 6-й армии и германские офицеры по закупке в вопросах траты металлических денег подчинялись только особой германской высшей тыловой инспекции (генерала Грессманна)[70], приданной «Йилдырыму». То есть в важнейшем вопросе довольствия влияние командующего армией было блокировано, хотя ответственным за эту сферу продолжал считаться он. Единственным соображением, положенным в основу такой уникальной и нечеткой организации, было стремление устранить любое влияние турецких офицеров и чиновников на употребление и расходование средств в твердой валюте. К сожалению, приходилось справедливо опасаться, что они не смогут устоять перед искушением отправить в свои карманы золото, прибывшее из Германии и отчеканенное в монеты в Константинополе.
Провалилась вся система организации «Йилдырыма». Не удалось даже покрыть хотя бы текущие потребности армии, не говоря уже о накоплении каких-либо запасов на критический период перед новым 1918 года урожаем. Задуманная Брауном операция на рынке была безупречна с коммерческой точки зрения и хорошо организована. Однако он слишком мало считался с помехами разного рода.
Небольшое число ответственных за закупки означало, что они будут не в состоянии быстро приобрести необходимые запасы – при огромных просторах вверенных им округов. Не было и транспортных средств, чтобы доставить купленное в пределы досягаемости для войск. Да и оставить полученные запасы без охраны тоже было попросту невозможно.
Крупные арендаторы и купцы – в основном арабы или курды, которым, разумеется, были совершенно чужды всякие понятия об идейном патриотическом долге – в погоне за прибылью вывели на рынок дотоле скрываемые запасы. При усиливающейся нужде они надеялись добиться и еще более высоких цен. Кроме того, они поддерживали связь с их соплеменниками и компаньонами в занятом англичанами Багдаде, отправляя юркие караваны через Джезиру[71], открытые пустынные просторы между Евфратом и Тигром, контролировать или блокировать которые было, естественно, невозможно. Англичане платили золотом, так что германские деньги были для этих дельцов не единственным источником дохода. Кроме того, они уже были крайне раздражены событиями, когда им навязывали бумажные купюры, так что опасались повторения этих принудительных мер, как только пролившийся золотой дождь вдруг начнет иссякать.
Четко выраженный германский характер всей этой операции сильно задевал крайне чувствительных в национальных вопросах турок. Очень многие из отстраненных от незаконной прибыли выражали офицерам по закупке свою злобу и чинили разнообразные препятствия.
Сам Халил-паша, которому были прекрасно известны все эти интриги, говорил – не без тайного злорадства насчет германских неудач – с присущим ему остроумием: «Mai j'ai la commission et les Allemands ont l'argent!»[72]
Из армии весьма настойчиво сообщали в штаб «Йилдырыма» о недопустимом и беспорядочном положении, когда именно ее делают ответственной за вопросы снабжения, в то время как закупки проводит не подчиненная ей высшая тыловая комиссия, которая и ведает средствами в твердой валюте.
Уже 9 октября Фалькенгайн отменил свое отданное лишь 17 сентября распоряжение и, несмотря на все соображения относительно турецкой коррупции, принял единственно возможное решение, чтобы все – поступавшие, кстати, все более скудно – денежные средства в монете распределял по своему усмотрению командующий соответствующей армией[73].
16 октября вступил в силу новый и принятый как раз для этой цели турецкий закон – ведь до этого юридической основы не было вовсе – о введении смешанных закупочных комиссий из представителей военных и штатских ведомств, что быстро положило конец деятельности германских офицеров по закупке. И вот теперь образовались чисто турецкие по составу закупочные комиссии из представителей военных и гражданских ведомств, в соответствии с административными округами. Они и приняли на себя все обязанности по снабжению продовольствием. Прежние германские офицеры по закупке по приказу штаба «Йилдырыма» остались при армиях в качестве контролирующих инстанций по применению средств в твердой валюте. Однако практического значения эта мера – при крайне запутанной местной обстановке – уже не имела. «Йилдырым», который лишь очень неохотно отказался от прежнего своего распоряжения, тем самым попросту желал сохранить лицо.