Но с каждым поколением общество становится все более человечным, и недалеко то время, когда люди станут настолько ненавидеть эксплуатацию государственной властью, что общество, на заре своего развития создавшее государственную власть, само же уничтожит государственную и всякую другую эксплуатацию человека человеком в наступающем зрелом развитии. А апостолы и пророки государственных властей сознательно или бессознательно ложью, клеветой, обманом и надувательством, кнутом и пряником, войнами, тюрьмой и концлагерями стараются государственную эксплуатацию человека человеком удержать и сохранить свое господство над человеком и обществом, над его трудом и потреблением, утверждая, что они являются избранниками народа или бога, имеющими право на труд и потребление общества. Как те, так и другие, от Саваофа и от государственных властей, утверждают, что царство социальной справедливости [люди] наследуют посмертно или в будущих веках, но сами и весь легион апостолов и пророков от Саваофа и государственных властей имеют все блага земные не в будущем, а в настоящем дне. Этот сознательный или бессознательный обман общества и человека все яснее начинают люди осознавать. С уничтожением классовой эксплуатации началась государственная неклассовая эксплуатация человека человеком — последняя и заключительная форма угнетения и порабощения человека и общества экономической, политической и моральной государственной диктатурой. Следовательно, и [не]классово-диктаторская государственная машина не на словах, а на деле зиждется на одной и той же основе основ всякой государственной системы власти, эксплуатации человека человеком.
Все яснее и яснее становится народам мира всех стран, что уничтожение эксплуатации человека человеком может быть только тогда, когда будет уничтожено существование самой государственной власти. Но также ясно и то, что ни одна государственная власть добровольно на протяжении всей истории человечества не отказывалась от господства над человеком и обществом, а поэтому государственная власть подлежит уничтожению самим же обществом городов и полей, как и все прежние буржуазные государства. Исторический закон развития общества неизбежно приведет человека и общество к уничтожению эксплуатации человека человеком, всякой классовой и неклассовой государственной власти и к созданию кооперированных самоуправляющихся советов союзов, снизу вверх до всеобщих советов страны, посредством планово-экономических статистических бюро, без законодательной и законоисполнительной власти-насилия.
Так размышлял Иван Иванович в камере столыпинского вагона в этапе в Печорский концлагерь. И долго еще размышлял Иван Иванович о судьбах человека и общества, и ему ясно становилось, что несчастья и трагедия общества состоят в том, что его угнетает и порабощает [или] классовая буржуазная — не пролетарская, или классовая пролетарская государственная власть, со всеми социальными пороками каждой государственной власти во всех странах мира, ибо меняются системы государственных властей, а эксплуатация человека человеком в той или другой степени остается все та же. Вот этого-то в развитии общества, причин его социального неравенства не могли понять апостолы и пророки частной и государственной собственности, обещающие рай земной в каком веке, после умирания государственной пролетарской и не пролетарской власти, а покамест до устройства на земле власть имущие владеют всеми благами жизни человека и общества. Чем больше и дольше размышлял Иван Иванович, тем яснее видел начало и конец добра и зла в роде человеческом.
Этап медленно шел в Печорский концлагерь. Не каждый день выдавали пайки хлеба в шестьсот граммов, сто граммов соленой сельди и кружку воды, которую конвой часто брал из луж железнодорожного полотна ведрами. Этап шел медленно и медленно, все больше и больше тоньшели и серели заключенные. Немытые и неумытые много дней, недель и месяцев, грязные и обросшие, с землистыми лицами и горящими голодными ввалившимися глазами, заключенные имели дикий вид загнанных двуногих животных. Не было сил говорить друг с другом; в вагоне тишина. Кто дремлет, кто спит чутким сном. Каждый видит впереди, в концлагере восемь месяцев зимы, холод и двенадцатичасовую работу на постройке железной дороги. В каждом теплится надежда выжить, но большинство работающих на общих работах, со сроком десять и более лет остались навечно лежать в лесотундре на трассе Печора — Воркута.
Этап пришел на станцию Арзамас. Здесь Иван Иванович и все другие увидели через решетки вагонов и услышали звук немецких самолетов-разведчиков и выстрелы зенитных орудий.