Должен сказать о судьбе моего сменщика в депо Тырма. До депо Уссурийск он работал в депо Хабаровск. Институт окончил на год позже меня. Ни мастером, ни бригадиром поработать ему не пришлось. Был технологом. Потом стал старшим. Лихо производил разбор порч тепловозов и их заходы во внеплановый ремонт. Мог, например, подойти ко мне и сказать, что после профилактического осмотра тепловоза моей сменой, тот зашёл во внеплановый ремонт. Ему поручили разбор этого случая. Он и говорит, что у него нет времени для детального разбора, поэтому он просит моего согласия на выговор в приказе. Его оперативность понравилась тому, кого слесаря называли Слоном. Тот и рекомендовал его заместителем начальника депо Уссурийск.
Вот его и назначили после моего ухода работать в службу начальником депо Тырма. Я, бывая в этом депо в командировке, пришёл к выводу, что он попался в те приятные ловушки, которые там умели расставлять. Лобанова с должности заместителя понудит уйти. Поставит машиниста, тоже с дипломом техника, но с более примитивным мышлением, а главное его достоинство – охотник-соболятник. Дела в депо пойдут на ухудшение. Ему в райкоме КПСС на это укажут, а он ответит нецензурной бранью. Райком поставит вопрос о его несоответствии занимаемой должности. Начальнику отделения дороги ничего не останется делать, как освободить того от занимаемой должности. Больше в системе МПС он работать не будет. Знаю, что он в последствие сопьётся.
В депо Хабаровск-2 в период моей работы была проблема с уборщицами. Страна гордилась тем, что в ней ликвидирована безработица. Помню в журнале «Крокодил» были помещены две картинки. На одной, относящейся к США, на переднем плане был нарисован мужчина, на груди которого висела доска с надписью: «Согласен на любую работу». За ним ещё армия безработных с подобными объявлениями на груди. На другой – стенд в Советском Союзе, на котором много объявлений с текстом, начинающимся со слова «Требуются». Но, работая старшим мастером, я мечтал о тех, на груди которых написано «Ищу работу». Во всём цехе, длина которого 120 метров, из восьми уборщиц осталась одна. Был дефицит и обтирщиц тепловозов, и слесарей, но наиболее остро стоял вопрос с уборщицами. Уволились почти все, ушли работать по этой же должности, но туда, где нет такого количества грязи и мазута. За счёт нас укомплектовались тогда этими кадрами больницы, поликлиники, магазины и т. д.
Пришлось уборку цехов вводить в обязанность слесарей. Но уборщицы остались бы работать, если бы мы могли поднять им зарплату. Но это было смерти подобно. Помню, как начальник отдела труда и заработной платы Хабаровского отделения дороги на балансовой комиссии с пеной у рта кричал на руководство депо за самовольно установленную кому-то повышенную оплату. Мне тогда казалось, что, если бы ему дали автомат, он тут же половину присутствующих расстрелял. Столько ненависти было в его словах.
Я так подробно описываю это потому, что, будучи в командировке в Москве, в составе группы делегатов попаду в одно из столичных депо. Полы в цехах будут чистыми. Зная, что все депо работают по одним и тем же правилам и законам, решил, что тут без механизации не обошлось. Москва, всё-таки. Там умные головы, не то, что на Дальнем Востоке. Оторвался от группы, подошёл к мастеру цеха и спросил, кто убирает полы. Отвечает: «Уборщицы». Интересуюсь про механизацию. «Какая механизация, – звучит ответ, – тряпки, швабра и ведро!» Оказывается, они этих уборщиц числят слесарями на повремённой оплате труда. Зарплата у них значительно повысилась. Вот и чисто в цехе. Но меня удивило другое. У них там, в Москве, есть и Генеральная Прокуратура, и городская, и районная, и они их не боятся. Нарушают всякие нормы и законы. А мы на окраине страны всего боимся.
Ещё одна командировка того времени у меня осела в голове. Была она по мобилизационной готовности, и совещание проводилось на Забайкальской железной дороге. Со мной ездил туда заместитель начальника второй службы. Участник Великой Отечественной войны. Вместе с ним воевал и его товарищ. До конца войны они оба не имели даже серьёзных ранений. Однажды в период бомбёжки его товарищ предложил спрятаться в каком-то доме. Мой попутчик его не поддержал. Тот дом очередной бомбой был разрушен. После этого он своему другу сказал: «Держись всегда рядом со мной и будешь жив». Говорил он шутя. Но получилось как раз именно так. Их повезли на войну и с Японией. Тут их разлучили. И его товарищ погиб.