На первых же месяцах работы на новой дороге случится проезд запрещающего сигнала на участке Шилка – Карымская. Я выехал на место происшествия. Машинист меня ждал. Его рассказ поразил своей искренностью. Я и подозревал, что машинист уснул. Произошло это в 6 часу утра. Ехал он на восток. Солнце пригрело. А он всю ночь не спал, т.к. вёл поезд. Он честно признался, что у него глаза были закрыты всего на несколько секунд. Открыл их – и вот он светофор с красным огнём. Экстренное торможение, но сигнал проехал. Что движенцы сразу зарегистрировали. Вообще, я отметил, что и на Забайкальской дороге служба движения стремилась прятать свои недостатки, выставляя на вид все существующие (в том числе и мелочные), а также и вымышленные недостатки других служб и, прежде всего, локомотивщиков. За ними прятали свои богатые грехи. Но этот-то случай был не мелочный.
Лишил я машиниста в соответствии с дисциплинарным уставом прав управления локомотивом сроком на один год. Но начальнику депо сказал, что машинист честный. Такие люди дважды на одном месте не спотыкаются. Поэтому разрешил ему ходатайствовать о восстановлении машиниста через 6 месяцев. Разумеется, при положительной характеристике. Сразу же отмечу, что такое было, наверное, последний раз в моей практике, когда машинист сразу же признал свою вину. Строго наказал и помощника машиниста. Привёл пример, что в подобной ситуации помощник должен вообще стоять в кабине, а не сидеть в кресле, и чаще ходить по тепловозу. Тогда сонливость снимется. Знал это по собственному опыту.
Летом того же 80 года я перевозил семью в выделенную мне квартиру. Квартира просторная, трёхкомнатная с высокими потолками в двухэтажном восьми квартирном доме. Такие дома строились в конце сороковых годов, как правило, японскими и корейскими военнопленными. Когда уезжал за семьёй, заместитель начальника дороги Э. С. Поддавашкин посоветовал мне мебель с собой не везти. Её можно приобрести на месте, новую. Уверил, что это не шутка. Так и произойдёт. Я куплю в Чите польский гарнитур. И спальный, и гостиный. Куплю в кредит, что многих удивит. Ведь я приехал с Севера. А то, что на Севере северные надбавки начинают начисляться в полном объёме только через пять лет работы, им было неведомо. А я проработал на том севере только три года.
Позже я пойму, что эта мебель (хорошая, к слову сказать) не продаётся свободно. Мне её Эдуард Сергеевич помог приобрести не бескорыстно. В Белогорске работал его брат. Работал мастером в локомотивном депо. Я об этом не сразу узнал. Но когда узнал, то поинтересовался у начальника депо, секретаря парткома, профсоюзного лидера (они все были на тот момент в кабинете начальника депо), как он себя ведёт. По опыту знал, что такие часто козыряют наличием выгодных родственников в целях получения дополнительных поблажек и льгот. Руководство депо это подтвердили. Отметили, что на работе он не “горит”. Тогда я им и сказал, что пусть работает мастером, пока не поумнеет. И забыл об этом.
Пройдёт примерно полгода, и Эдуард Сергеевич спросит у меня “открытым текстом”, почему я не двигаю вверх его брата? Я вспомнил, что мне сказала тройка руководителей того депо, и передал эти слова ему. Он обиделся. Когда оставался за руководителя (при отсутствии первых двух руководителей дороги), принимая доклад от меня, за малейшие недостатки брал с меня письменные объяснения. Взыскание мне он объявить не мог, но вот так меня “причёсывал”
В начале осени того же года на дороге произойдёт крушение поезда с гибелью машиниста-инструктора. Об этом случае надо рассказать подробнее.
Движение поездов неравномерно. Бывают спады. Тогда часть локомотивов становится “лишней”. Чтобы они не снижали производительность локомотивов при уменьшении грузопотока, их отставляют в резерв. Практически это выглядит просто. Их расхолаживают, т.е. сливают воду и масло (а чаще, одну воду), и ставят на такие пути при депо, на которых они не мешают работать другим. Тот самый дефицит запасных частей понуждал слесарей для выпуска тепловоза с планового вида ремонта и при отсутствии необходимой запчасти в кладовой депо снимать данную деталь с локомотива, стоящего в резерве. Ведь зарплату начисляют в полном объёме только с тепловоза, который ушёл в работу и до следующего ремонта не ломается. Снять надо тайно. О том, что деталь с тепловоза снята, узнают только при вводе того локомотива в работу. А это будет не скоро. Автора “снятия” найти будет уже невозможно. Охраны в депо нет, а снявший ту деталь слесарь, конечно, не признается. Он об этом даже своему мастеру не скажет. Хотя мастер и понимает, что тепловоз благодаря той детали ушёл в работу, и ему (мастеру) это обеспечило даже экономию фонда материалов. Хозрасчёт в действии.