Подлетая, а потом и отлетая из Тынды, сверху хорошо были видны чёрные клубы дыма, которые извергались восемью паровозами и рядом мелких котельных, и которые закрывали город. Будущие котельные КВТК и ДКВР только начинали строиться. Показали первый корпус локомотивного депо. Он тогда был ещё единственный корпусом из всего будущего депо. Корпус был рассчитан на шесть стойл тепловозов серии 3ТЭ10М. И как нам пояснил кто-то из местных руководителей, корпус рассчитан не для ремонта локомотивов, а для теплого их отстоя и приёмки/сдачи их бригадой. Я тогда искренне и по здоровому позавидовал локомотивным бригадам этого депо. В таких условиях зимой нигде в Сибири и Дальнем Востоке машинист и его помощник принять или сдать локомотив в то время не могли. Но завидовал я им зря. «Недолго музыка играла…», корпус отдадут под пассажирские поезда. Почему? Об этом попозже.
Убедившись, что ремонтировать локомотивы на БАМ ж.д. пока негде, мы потом будем более благодушно ремонтировать тепловозы этой дороги. Хотя и испытывали большие трудности с содержанием собственных приписных локомотивов.
О судьбе двух начальников депо хочу рассказать отдельно. Это руководители депо Шилка и Борзя. Вначале о Шилке. Руководил им знающий дело и людей человек. Не буду называть фамилию. Мне нравилась его рассудительность, забота о коллективе и об отдельных работниках. В общем, человек соответствовал занимаемой должности. На выходной день он поехал на рыбалку на своей служебной машине. Не один, а с друзьями. Там выпили. Когда возвращались домой, машину опрокинули в кювет. Помяли кузов. Шилка небольшая, новости быстро разносятся по городу. Естественно, узнали в райкоме КПСС. Потом – и в обкоме партии. Обком потребовал от начальника дороги освобождения начальника от занимаемой должности. Начальник дороги передал это требование мне, дополнив его ещё и требованием срочного подбора нового кандидата.
Не хотел я снимать с должности. Считал, что достаточно объявить ему строгий выговор. Во-первых, Забайкальская дорога не имела большого резерва руководящих кадров. Во-вторых, я придерживался мнения, которое однажды высказал на пленуме Ванинского райкома КПСС. Суть его в следующем: я всегда отличу человека, который один раз в год напьётся и совершит прогул, а остальные 364 дня в году добросовестно, а, главное, полезно “пашет” в интересах коллектива и производства, от того, который ни разу не напьётся, но и толку от него на работе мало. В общем, я начал “тянуть резину“. Через неделю Палихов спросил, подобрал ли я замену. Попытался объяснить, что не вижу смысла. Тогда он мне сказал, что обком КПСС аналогичное требование предъявит ему и по мне. Мол, его уже об этом предупредили. Пришлось снимать с руководящей должности неплохого руководителя.
А о начальнике депо Борзя у меня сложилось противоположное мнение. Депо работало слабо. Много случаев появления на работе в нетрезвом виде. Я даже однажды, подводя итоги работы этого депо, сказал, что для полноты картины и “повышения производительности труда” в цехах этого депо надо поставить бочку с пивом. Ну, чтобы не мучились с похмелья, когда “горят трубы”. Сам начальник депо тоже появлялся на работе не всегда идеально трезвым. Рассказывали, что в поддатом состоянии он даже гонялся за женщинами, работающими в депо во второй смене. Имел взыскание. Но финалом стало то, что машинист пассажирского поезда, в котором его начальник ехал в Читу на совещание, совершил проезд запрещающего сигнала. Я сразу предложил начальнику дороги этого начальника снять и больше к руководству не подпускать. Считал и считаю, что машинист пассажирского поезда – это элита депо. Их тщательно подбирают. А уж когда с поездом едет его непосредственный начальник, он должен бояться, резко тронуть с места состав. Начальник дороги мою просьбу удовлетворил.
Уж коли затронул депо Шилка, то сразу вспомнил и о подборе нового начальника. Вообще, на Забайкальской дороге переместить специалиста даже с повышением по должности непросто. На своих местах они обрастают природой, рыбалкой, охотой и переезжать даже в Читу не хотят.
А тут Шилка! Небольшой городок. Меня даже удивляло, почему селения уровня обычного посёлка, в лучшем случае с прибавкой «городского типа», получили название городов. Мне более было понятно, например, почему в Хабаровском крае посёлок Чегдомын назывался посёлком городского типа, хотя признаков города он имел немало: и асфальт, и многоэтажные дома, и дворец культуры, и так далее, в нём имелись. Потом понял, что там смотрят на жизнь практичнее. Ведь в посёлке учителя и врачи имеют бытовые льготы, в городе – нет.